Человек как механизм в философии Ж. О. Ламетри. Человек – машина
Рассмотрение человеческого организма как механизма было характерно для философии XVIII века. Это было своеобразной данью научно-философской моде. К примеру, Рене Декарт уподоблял организм человека механизмам, созданными самими людьми. Однако наиболее полный и исчерпывающий вид эта идея получила в трудах французского врача и философа Жюльена Оффре де Ламетри (1709-1751). Самые известные работы Ламетри – «Человек-машина» и «Естественная история души».
За идеи, изложенные в этих работах, мыслитель быль подвергнут гонениям со стороны католической церкви. Он был вынужден бежать из Франции: сначала в Амстердам, затем в Берлин.
Жюльен Ламетри – человек-машина (человеческий организм как часы)
Идею отождествления человеческого организма с машиной Ламетри довёл до предела. Он сравнивал организм человека с часами, успешно функционирующими при условии правильной работы множества составляющих механизм колёсиков и шестерёнок. Это сравнение позволяло выстроить строгую и последовательную философскую концепцию.
Понятия человек-тело и человек-машина Ламетри разделяет. Увлечённый анатомией мыслитель считал тело человека самым сложным механизмом из всех существующих. Он считал, что не существует мастера, способного воспроизвести его. Человеческое тело образовано природой естественным образом и не имеет создателя.
По мнению Ламетри, механизм человеческого тела способен самостоятельно заводиться и поддерживать рабочее состояние. При этом каждый орган наделён определённой функцией для тела и должен работать исправно для слаженной работы всего механизма. Механически точная работа каждой детали человеческого тела обеспечивает работу остальных органов и тела в целом.
Почему Ламетри называл человека машиной?
Понимая тело таким образом, Ламетри мог рассматривать организм человека, как бы раскладывая его на запчасти. Точно так же, как и любой другой механизм. Такой взгляд позволил философу (и учёному) Ламетри в деталях изучить человеческое тело, найти корни болезней, а также функциональные и дисфункциональные отклонения от нормы. Анатомическое разложение тела на колёсики и шестерёнки принесло науке того времени огромные плоды.
Представления о человеческом теле до трактатов Ж. Ламетри
Примечательно, что до распространения трудов Ламетри представления о строении человеческого тела имели примитивный характер и зависели от религиозных догматов. Именно поэтому медицина находилась на очень низком уровне, а лечение производилось странными и парадоксальными для нашего времени средствами. Рассмотрение же тела человека как машины перевернуло представления людей об адекватных средствах лечения и профилактики болезней.
Влияние идей Ламетри на современные представления о человеческом теле
Ж. Ламетри и его трактат «Человек-машина» оказали огромное влияние на современников. В последующем устарели и представления Ламетри. Врачебная практика показала, что устройство человеческого тела сложнее любого созданного человеком механизма.
Более того, изучение чисто механической взаимосвязи органов человеческого тела не позволяло находить ответы на все новые вопросы, возникающие в медицинской науке. Например, ряд процессов в организме человека вообще изучению через органы чувств не поддаются:
Ж. Ламетри и его труд «Человек-машина»
Общая характеристика сочинения «Человек-машина», анализ основных идей. Ж. Ламетри как известный французский врач и талантливый философ-материалист: характеристика биографии, знакомство с творческой деятельностью. Рассмотрение философских идей Ж. Ламетри.
| Рубрика | Философия |
| Вид | реферат |
| Язык | русский |
| Дата добавления | 28.05.2015 |
| Размер файла | 18,4 K |
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Размещено на http://www.allbest.ru/
1. Жизнь и творчество Ламетри ламетри материализм философ
Окончил медицинский факультет Парижского университета, успешно практиковал как врач, написал несколько работ в области медицины был назначен врачом королевской гвардии в Париже. Основные работы Ламетри: «Естественная история души» (или «Трактат о душе») (1745), «Человек-машина» (1747), «Человек-растение» (1748), «Система Эпикура» (1751), «Искусство наслаждения и школа сладострастия» (1751) и др.
Сторонник радикального материализма и механицизма. После опубликования произведения «Трактат о душе» (1745) и последующего преследования вынужден переселиться сначала в Голландию, а затем в Германию, где был назначен врачом при дворе Фридриха II.
Ламетри говорил, что человек представляет собой «мозговой экран», на котором отображаются внешние предметы однако при этом зеркальное отображение предметов происходит лишь в хрусталике глаза, познание же действительности достигается в разуме человека.
2. Основные идеи из сочинения Ламетри «Человек машина»
Ламетри выступал против декартовского положения, что животные лишены какой-либо чувствительности, считая, что все живые существа обладают одинаковой способностью чувствовать, и это характерно не только для человека, но и для всех животных. Этот взгляд он развивает в книге «Человек-машина» (1747). Хотя название произведения указывает на механистический подход к проблеме человека, по своей сути взгляды Ламетри были далеки от понимания человека лишь механистически.
Ламетри первым из философов высказал мысль о возможности происхождения человека от животных. Он также полагал, что причины появления человека необходимо объяснить не только биологическими факторами, для формирования человека требуется язык, членораздельная речь. Для него также было важным воспитание человека: «Без воспитания даже наилучшим образом организованный ум лишается всей своей ценности».
Образ человека, который нарисовал Ламетри и которому он сам стремился следовать, создал ему скандальную известность. Полагая, что предрассудки и заблуждения составляют основу общественного развития того времени, он полагал, что философия должна культивировать истину.
философский идея сочинение
Ламетри Жюльен Офреде был сторонником просвещённого абсолютизма, философские идеи Ламетри Жюльен Офреде оказали значительное влияние на Д. Дидро, П. Гольбаха, К. Гельвеция.
Список использованной литературы
4. Ильин В.В. Философия.- СПб.: Питер, 2006.
6. Миронов В.В. Философия.-М.: Проспект, 2006.
Размещено на Allbest.ru
Подобные документы
Ознакомление с историческими предпосылками возникновения и периодизацией эпохи Просвещения. Изучение основных идей европейского Просвещения. Ф. Вольтер, Д. Дидро, Ж. Ламетри, Ж.Ж. Руссо как представители периода, их вклад в мировую философскую науку.
реферат [44,8 K], добавлен 20.05.2014
Ф.В. Ницше как известный немецкий мыслитель, классический филолог, композитор, поэт, создатель самобытного философского учения: анализ краткой биографии, знакомство с творческой деятельностью. Рассмотрение основных особенностей философии Ф.В. Ницше.
презентация [3,5 M], добавлен 24.12.2016
Людвиг Фейербах как всемирно известный немецкий классический философ, знакомство с краткой биографией. Общая характеристика эпох развития человеческого общества. Рассмотрение основных особенностей антропологического материализма немецкого философа.
презентация [74,0 K], добавлен 20.12.2014
Общая характеристика философских идей относительно смысла жизни. Знакомство с идеологией брахманизма. Рассмотрение принципов индивидуальной этики Сенеки. Особенности формирования философии Нового времени под влиянием развития капиталистических отношений.
эссе [18,6 K], добавлен 18.01.2014
Связь человека с природой в работах древних философов. Роль идей Лукреция в развитии материалистических философских учений эпохи Возрождения и Нового времени. География Страбона, труды Аристотеля, эзотерическая доктрина Пифагора. Идеи Варрона и Катона.
реферат [33,6 K], добавлен 29.11.2010
«Человек-машина» Ж.Ламетри
Автор работы: Пользователь скрыл имя, 09 Января 2014 в 17:18, реферат
Краткое описание
В XVIII веке развитие философской мысли во Франции осуществлялось под эгидой Просвещения. Практически все французские творчески мыслящие философы этого столетия были просветителями. Просвещение как широкое культурно идеологическое движение общественной мысли впервые оформилось именно во Франции, где его основные черты выразились с классической четкостью, последовательностью и радикальностью.
Содержание
Введение
Краткая биография и творчество Жюльена Офре де Ламетри
Основные идеи сочинения Ламетри «Человек машина»
Заключение
Список литературы
Прикрепленные файлы: 1 файл
реферат.doc
Министерство образования и науки Российской Федерации
ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ «ВЛАДИМИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМ. АЛЕКСАНДРА ГРИГОРЬЕВИЧА И НИКОЛАЯ ГРИГОРЬЕВИЧА СТОЛЕТОВЫХ»
Институт экономики и менеджмента
Кафедра философии и религиоведения
Выполнил: Ст.гр.ЗМН-111 Минеев В.В. Проверил: Зубков С.А
В XVIII веке развитие философской мысли во Франции осуществлялось под эгидой Просвещения. Практически все французские творчески мыслящие философы этого столетия были просветителями. Просвещение как широкое культурно идеологическое движение общественной мысли впервые оформилось именно во Франции, где его основные черты выразились с классической четкостью, последовательностью и радикальностью.
Французские просветители подняли престиж философии на небывалую прежде высоту и утвердили взгляд на философский разум как высшую инстанцию при решении вопросов, волнующих человечество.
Философским основанием французского Просвещения было материалистическое понимание природы и места человека в ней, противопоставленное теологии и идеалистической «метафизике».
Наиболее известная работа Жюльена Офре де Ламетри (1709—1751) «Человек-машина», которую он издал в 1747 г. под псевдонимом, вызвала среди различных кругов большое недовольство. Ее открытый материализм возбудил прежде всего консервативные круги Франции. Поэтому Ламетри покидает страну. В его работе изложены почти все основные принципы, которые впоследствии были развиты французскими материалистами. Ламетри исходит из сенсуализма Локка и однозначно признает объективную основу наших ощущений — внешний мир. Одновременно он подчеркивает, что материя находится в постоянном движении, движение от нее неотделимо. Источник движения находится в самой материи. На его воззрения повлияло не только картезианское понимание распространенности, но и философская рефлексия ньютоновской физики, в частности понятие силы у Ньютона. Несмотря на последовательно материалистический подход, Ламетри высказывает и идеи о невозможности познания сущности движения и материи. «Сущность, движения нам не известна, так же как и сущность материи. Нельзя обнаружить, как движение возникает в материи».
Основной проблемой философии Ламетри (как и других представителей французского материализма) была взаимосвязь материи и сознания. Решает он ее материалистически, в соответствии с механистической концепцией, преобладавшей в тогдашнем естествознании. Мышление является способностью определенного вида материи. Его основания покоятся на ощущениях.
О механистическом подходе к пониманию человека свидетельствует уже само название работы Ламетри «Человек-машина». В соответствии с этим подходом он считает душу материальной, «двигателем» живого организма. Различие между человеком и животным для него лишь количественное — в размерах и структуре мозга.
Краткая биография и творчество Жюльена Офре де Ламетри
Возвратившись в Сен-Мало после двухлетнего пребывания в Лейдене, Ламетри приступает к практической работе врача и занимается научными исследованиями. За восемь лет работы в Сен-Мало он публикует несколько своих научных работ. Особенно интересен в научном отношении его обширный труд «Соображения относительно практической медицины» (1743): он содержит подробное описание 111 историй болезни главным образом его собственных пациентов.
На заседании парижского парламента обвинитель Жильбер де Вуазен заявил, что в книге содержится умысел внушить читателям еретические представления о душе, «сводя природу и свойства духа человеческого к материи и подрывая основы всякой религии и всякой добродетели», и требует публичного сожжения богопротивного произведения рукой палача.
9 июля 1746 года парламент вынес приговор, который был приведен в исполнение 13 июля на Гревской площади. Ламетри изгнали из гвардии.
В 1746-1747 годах выходят сатира «Политика врача Макиавелли, или Путь к успеху, открытый перед врачами» и комедия «Отомщенный факультет». Ламетри издает книгу «Человек-машина», которая, хотя и помечена 1748 годом, фактически поступила в продажу в августе 1747 года.
Но машина тем и отличается от человека, что ее не надо образовывать. И если бы человек был машиной, то образование не могло бы поменять его натуры, и он оставался бы «образованной машиной».
Ламетри первым из философов высказал мысль о возможности происхождения человека от животных.
Еще за несколько месяцев до издания «Человека-машины» он в поисках убежища от грозящих ему преследований обращается к Мопертюи, который, был тогда президентом Прусской академии наук и пользовался большой благосклонностью Фридриха II. Мопертюи был не только идейно близок Ламетри, он был его другом.
8 февраля 1848 году берлинская газета сообщает о прибытии «знаменитого доктора де Ламетри». Фридрих сразу же предоставляет Ламетри должности придворного врача и своего личного чтеца, а вскоре назначает его членом Академии наук.
В работе «Анти-Сенека» Ламетри призывает подчиняться нашим ощущениям и стремиться сделать их приятными. Под ощущениями, которые приятны для нас, Ламетри имел в виду прежде всего чувства сладострастия. Он считал, что необходимо больше думать о теле, чем о душе, и доставлять побольше удовольствий телу. Для счастья, полагал Ламетри, не требуются ум, знания.
Через три недели одна из немецких газет опубликовала эпитафию, в которой говорилось: «Здесь покоится де Ламетри, галльского происхождения; здесь осталось все его машинное заведение. Горячку он схватил при дворе; она его изъяла из мира, где после себя он оставил глупостей немало. Ныне, раз распалось его машинное тело, сумеет он на покое разумный вывод сделать. Разумный же вывод один: человек не состоит из машин».
Основные идеи сочинения Ламетри «Человек машина»
Трудно назвать книгу, которая в середине XVIII века вызвала бы такую бурю негодования среди защитников традиционного мировоззрения, какую вызвала «Человек-машина», и трудно назвать другое произведение этого периода, которое сразу, по выходе в свет, получило бы такую общеевропейскую известность.
Переиздания следовали одно за другим. Во Франции, где трактат был сразу запрещен, ходило по рукам много рукописных его копий В Германии, где многие знали французский, книгу читали в оригинале, в Англии издали ее перевод.
Голландия была уже не та, что во времена Спинозы, и по постановлению Лейденского магистрата книга была сожжена палачом.
Но машина тем и отличается от человека, что ее не надо образовывать. И если бы человек был машиной, то образование не могло бы поменять его натуры, и он оставался бы «образованной машиной».
«человек-животное», являющееся единым материальным существом, существом органического мира.
Почему ламетри называл человека машиной
Образ машины применительно к человеческому телу, впервые появился у Декарта, и Ламетри, разумеется, развивает декартовскую мысль[2]. Возможность такого рода философии, какую мы имеем у Ламетри, коренится в декартовской концепции движения, полярно-противоположной аристотелевской.
Как пишет Декарт в работе «Страсти души»[3], чтобы объяснить, как функционирует человеческое тело (а так же тела животных), нам не нужно привлекать душу в качестве объяснительной причины. Силы, которые приводят в действие механизмы дыхания и пищеварения – это те же самые силы, что действуют и в неживой природе, тепло нашего тела – обыкновенное физическое тепло[4].
В концепции же Аристотеля же наоборот, душа была причиной движения органических тел (включая обыкновенное пространственное перемещение)[5]. Аристотель понимал душу как некую, можно сказать космическую силу, без наличия которой в мире, движение было бы невозможно (если учесть так же его учение о перводвигателе)[6]. В системе мира Аристотеля, таким образом, различие живого и неживого было субстанциальным /живое – это то, что способно двигаться само, побуждаемое внутренней причиной – душой/, а в концепциях Ламетри и Декарта оно будет так или иначе сниматься.
Но Декарт, с точки зрения Ламетри, не доделал работу до конца, не довел мысль до логического завершения. Декарт оставил за человеком привилегию иметь душу, живую, чувствующую и мыслящую субстанцию. Против этого понятия «субстанция» и ополчается Ламетри. Как против метафизического предрассудка, догматического привнесения: человека можно объяснить и так, не прибегая к услугам некой непостижимой «духовной субстанции».
И при этом, как раз в силу того, что Ламетри исключает дух в форме субстанции, в форме какой-либо самостоятельно существующей сущности, в его текстах мы найдем то, что можно было бы назвать «материалистической мистикой». Ламетри безусловно верит в способность «слепых» сил природы образовывать все то сложное и прекрасное, что есть в мире[7].
На вопрос «как?», Ламетри остается только развести руками: мы не знаем, как природа все это делает. Природа слишком сложна, ее нельзя понять априорно, опираясь на умозрительные принципы.
Ламетри говорит о природе примерно те же слова, какие религиозный философ сказал бы о Боге. Однако, здесь у Ламетри, все же, несомненное преимущество перед «идеалистическими метафизиками»: те объясняют необъясненное, вводя непостижимую сущность, Ламетри же – отодвигая возможность объяснения в бесконечную даль. Таким образом, оно все же в принципе остается возможным.
Итак, природа у материалиста Ламетри – в принципе живая. И когда он говорит о «машинах», он имеет в виду живые машины. У него вызывает досаду и недоумение Декарт, утверждавший, что животные не мыслят и, в общем-то, даже не чувствуют.
А у Декарта животные не чувствуют! Они не чувствуют в том смысле, который мы подразумеваем, говоря на разговорном языке «чувствовать».
Эти элементы тела являются живыми, будучи машинами. Что же означает в таком случае «быть машиной»? Имеет ли смысл вещи, столь отличающиеся от простых механизмов, все еще называть машинами? Не является ли у Ламетри слово «машина» только украшением, метафорой, позволяющей проиллюстрировать ту простую мысль, что в человеческом теле, как и в телах животных, действуют только природные силы?
Ну, какой-то смысл в этом, конечно есть. Машина – это то, в чем можно покопаться (апостериорное познание, так превозносимое Ламетри), и понять, как оно устроено, выяснить, как это работает, уяснив твердую закономерность процесса, пусть даже и не зная сущности сил, вызывающих именно такое движение.
Причем в человеческом теле (и в животном теле вообще) можно копаться бесконечно долго: это очень сложная машина. /Какое значение здесь имеет, какой смысл мы припишем этой отсылке к бесконечной сложности живой машины? Если машина будет бесконечно усложняться, появятся ли у нее качественно иные свойства (например, мышление, речь, мораль)?/
Но, предположив, что мир-машина с неизбежностью указывает на Бога-творца, мы тоже обнаружим, как минимум, смысловой сбой: если Бог – творец мира, то его творение должно быть живым, наполнено-одухотворенным; оно не должно быть машиной. И нам остается лишь констатировать, что в 17-м веке, у Декарта и картезианцев образ машины характеризует некое полу-отстраненное, полу-отчуженное отношение Бога-творца и мира-механизма, который в дальнейшем полностью отделяется от него[10].
И человек у Декарта имеет больше оснований называться машиной. Или, скажем так: утверждение о том, что человек является машиной, если его перенести на мысль Декарта, приобретает еще иной, дополнительный смысл.
Конечно же, сам Декарт не утверждал, что человек есть машина. Он лишь называл «машиной» человеческое тело[12]. Но мы, следуя примеру Ламетри, можем за него это договорить и посмотреть, что из этого получится.
Человек у Декарта оказывается неживой (мертвой) машиной, которой управляет внутренне присущая ей автономная инстанция, единственная во вселенной носительница мысли и жизни.
Лучше было бы сказать, конечно, что понятие «жизнь», «живое» у Декарта вообще не имеет смысла, что оно проскальзывает сквозь понятийную сетку его философии как вода сквозь решето[13]. Но если приписывать ему какой-то смысл в рамках декартовской концепции, то это будет жизнь сознания[14].
Не новостью было бы сказать, что декартова антропология является провально-неудачной, что в ней множество парадоксов и нестыковок.
1. Непонятно, невозможно объяснить (на языке картезианской философии) как душа может управлять телом и как тело воздействует на душу уже потому, что душа и тело являются проявлениями двух различных субстанций[15]
2. Душа, не смотря на все сделанные оговорки, остается у Декарта «сухой» мыслящей инстанцией, хотя Декарт и собирает в понятии «мышления» различные проявления человеческого[16]. Такую, только мыслящую, сознающую душу, затруднительно назвать «живой».
У Декарта возникают существенные проблемы, когда он берется за объяснение того, что он называет «страстями души» (и того, что мы, говоря на разговорном языке, могли бы назвать «чувствами»: любовь, гнев, страх и т. д.). Душа как чистое мыслящее ego не может волноваться, колся и раздваиваться сама в себе. Все эти эффекты Декарт объясняет за счет недоразумений, возникающих в процессе взаимодействия души и тела[17].
3. Душа у Декарта парадоксальным образом не одушевлена. А тело (когда Декарт говорит конкретно о механизме взаимодействия души и тела, а, еще конкретней – о «страстях души») помимо воли самого Декарта приобретает свойства чего-то живого, одушевленного, имеющего свою волю /оставаясь машиной/.
Стоит посмотреть, как Декарт говорит о страхе (и, наверное, на случайно, что именно страх Декарт выбирает в качестве примера, на котором он разъясняет механизм действия «страстей»). Человек видит что-то ужасное и пугается, или же наоборот, в нем просыпается страсть смелости и желание сражаться (и это зависит, опять-таки, от устройства его «машины», от того, какой предшествующий опыт она имела).
«Ибо у некоторых людей это приводит мозг в такое состояние, что духи, отражающиеся от изображения, появившегося в железе, устремляются отсюда частично к нервам, служащим для поворота спины и движения ног с целью бегства, а частично – в нервы, расширяющие и сужающие отверстия сердца, или же возбуждающие прочие части тела, откуда кровь поступает в сердце, так что кровь, разжижаясь в нем иначе, нежели обычно, приводит в мозг духи, поддерживающие и усиливающие страсть страха»[18].
То есть тело, имея уже соответствующий опыт (победы или спасения посредством бегства) уже само начинает предпринимать некие действия (например, разворачиваться чтобы бежать) и одновременно, посредством «животных духов» пытается заставить душу принять соответствующее решение[19].
Тело у Декарта оказывается чересчур самостоятельным. Оно в принципе во всех случаях может действовать само и в большинстве случаев действительно действует самостоятельно. Есть масса действий, которые мы совершаем «автоматически»[20]. В принципе, «…бегство может быть вызвано в теле одним только предрасположением органов, без какого-либо содействия души»[21]. У животных так и происходит (согласно Декарту) все время. А у человека душа может вмешаться и заблокировать эти импульсы, идущие со стороны тела (например, не бежать, когда страшно).
И все же, похоже на то, что эта нелепая, провальная антропология говорит о человеческой природе что-то, чего не может сказать гармоничная картина, нарисованная Ламетри.
И этим понятие «машины» изрядно обессмысливается. Ламетри стремится нивелировать, сделать незаметными два различия: 1) между живым и неживым; 2) между живым и тем, что Ламетри только после многочисленных оговорок согласится назвать «духом».
Но не позволяет ли как раз понятие «машины» по новому истолковать понятие «духа»? И здесь нам в большей степени поможет Декарт, чем Ламетри. Или скажем так: после Ламетри нам не помешает перечитать Декарта.
Мы можем рассматривать как машину механизм природы или организм животного, но человек – в большей степени «машина», в ином смысле «машина», нежели они. Он составной.
Конечно, мы должны учитывать, что понятие «машины» весьма изменилось за прошедшие 3,5 века. Образцом для рассуждений Ламетри и Декарта были простые механизмы вроде часов или паровой машины[26]. Нынешнее и тогдашнее понятие «машины» соединяют только весьма общие, «теоретические» положения. Но, так или иначе, значимо, что образ машины заявляет о себе в 17-м и его появлению мы обязаны первую очередь Декарту.
Очевидно, что это напрямую связано с общей структурой его концепции, точнее – с тем местом, которое занимает у Декарта субъект. Познающий субъект у Декарта вынесен за пределы универсума. Картезианское ego – это чистый глаз (отделенная от всего прочего познавательная функция), взирающий на мир протяженных вещей[27]. Откуда? В общем-то, не откуда. Или из параллельного универсума (напомню: Декарт всячески подчеркивает непричастность нашей человеческой мыслящей сущности чему-либо протяженному)[28].
Это мы имеем, например, у Канта. За этим, разумеется, следуют попытки преодоления декартовского дуализма (в основе своей, все-таки – дуализма души и тела, а потом уже – объективного и субъективного, реального и идеального): гегелевская – через понятие «деятельность», шопенгауэрова – через понятие «воля» и так далее…, но они будут исходить из декартовского дуализма как из некой изначальной реалии.
Ламетри же, в силу своей «нефилософичности», в силу своего «здорового прагматизма» к этому «шраму», похоже, не чувствителен. Но и у него образ машины продолжает манить и переливаться множеством граней; и правда: может ли живое быть машиной? может ли машина быть живой? чувствовать, мыслить, говорить?
[1] Ж. О Ламетри, Человек-машина, с. 237-238 / Ж. О. Ламетри. Сочинения. М. 1976./
[2] Заслуга Декарта, пишет Ламетри, «…в том, что он понимал характер физической природы живых существ, он первый блестяще доказал, что животные являются простыми машинами», там же, с.238.
[3] См. «Страсти души», § 26.
[4] Декарт пишет, что мы легко ошибаемся, «…видя все мертвые тела, лишенными тепла и, даже, движения» и воображаем, что «…отсутствие души и уничтожило это движение и это тепло» («Страсти души» § 5). Здесь и далее Декарт цитируется по изданию: Рене Декарт, Сочинения в 2-х томах, М. 1989 г.
[5] См. Аристотель «О душе», 415 в 9-11: «душа есть причина как то, откуда движение как цель и как сущность одушевленных тел», «душа есть первая энтелехия естественного тела, обладающего в возможности жизнью» (там же 412 а 27-29).
[6] Аристотелевской концепции движения, в общих чертах, продолжают придерживаться вплоть до Галилея, сформулировавшего принцип инерции. И это, по сути дела – позиция здравого смысла, который убеждает нас в том, что для того, чтобы тело двигалось, на него должна воздействовать сила, его кто-то должен толкать.
[7]«…мы, неблагодарные, отвергаем общую матерь всех царств, по выражению химиков. Мы воображаем или скорее предполагаем существование причины более высокой, чем та, которой мы всем обязаны и которая действительно создала все непонятным для нас образом. Нет, в материи низменное существует только для грубых глаз, не познающих ее в самых блестящих ее творениях и природу вовсе нельзя уподобить ограниченному рабочему. Она производит миллионы людей с гораздо большей легкостью и большей радостью, чем часовщик самые сложные часы. Ее могущество одинаково проявляется в создании как самого ничтожного насекомого, так и самого гордого человека, животное царство стоит ей не больше труда, чем растительное и самый великий человек не больше хлебного колоса», «Человек-машина», с. 241-242.
«…нет никого из нас, кто бы с младенчества не полагал, будто все, что он ощущает, представляет собой некие вещи, существующие вне его ума и совершенно подобные его ощущениям»(там же, § 66) «эти ощущения рассматриваются обычно как присутствующие не только в нашем уме, или восприятии, но в нашей руке или ноге или любой другой части нашего тела. Однако, когда нам, к примеру, кажется, что болит нога, ощущение, будто боль есть нечто, находящееся вне нашего ума, как бы в ноге, не более достоверно, чем представление, будто зримый нами свет солнца, как бы присущий ему самому, существует вне нас, в солнце…» (там же, § 67)
Тело не болит, боль это то, что переживается душой. В таком случае, следуя логике Декарта, мы должны заключить что животные не чувствуют, раз уж они не мыслят и не сознают (чувство у Декарта оказывается привязанным к мысли). Хотя они способны достаточно дифференцированно реагировать на внешние раздражители.
[9] «Человек-машина», с 227. Еще Ламетри говорит о том, что все подсистемы этой машины автономны. Человеческое тело – это такая машина, которая может продолжать работать, если сломается какая-то ее часть. «Я не ошибусь, утверждая, что человеческое тело представляет собой часовой механизм, но огромнейших размеров и построенный с таким искусством и изощренностью, что если остановится колесо, при помощи которого в нем отмечаются секунды, то колесо, обозначающее минуты будет продолжать вращаться… Таким же точно образом засорения нескольких сосудов недостаточно для того, чтобы уничтожить или прекратить действие рычага всех движений, находящегося в сердце… Если зрительный нерв, будучи сдавлен, перестает пропускать отражение предметов, то потеря зрения нисколько не мешает действию слуха», там же, с 237.
[10] Машина – творение, которое уже вышло из рук создателя, потеряло непосредственную связь с существом, ее произведшим.
[11] См. «Рассуждение о методе», часть 5, с.282: «Это не покажется странным тем, кто знает, сколько разных автоматов и самодвижущихся инструментов может произвести человеческое искусство, пользуясь совсем немногими деталями сравнительно с великим множеством костей, мышц, нервов, артерий, вен и всех других частей, имеющихся в теле каждого животного; они будут рассматривать это тело как машину, которая, будучи сделана руками божьими, несравненно лучше устроена и способна к более удивительным движениям, нежели машины, изобретенные людьми. В особенности я старался показать здесь, что если бы существовали такие машины, которые имели бы органы и внешний вид обезьяны или какого-нибудь другого неразумного животного, то у нас не было бы никакого средства узнать, что они не той же природы, как и эти животные».
[15] Вся эта гипотеза по поводу «железы» /«шишковидной железы»/ не выдерживает никакой критики, чтобы действительно служить передаточным звеном от души к телу и от тела к душе, «железа» Декарта должна была бы каком-то образом соединять в себе свойства двух субстанций, что, если следовать общей логике декартовской философии – в принципе невозможно.
Декарт по поводу железы: «…часть тела, в которой душа непосредственно осуществляет свои функции… это очень маленькая железа, находящаяся в мозговом веществе, в центре мозга» («Страсти души» § 30). «Всякое действие души заключается в том, что она, желая чего-нибудь, тем самым заставляет маленькую железу, с которой она тесно связана, двигаться так, как это необходимо, для того, чтобы вызвать действие, соответствующее этим желаниям» («Страсти души» §. 40)
[16] «Под словом «мышление» я понимаю все то, что совершается в нас осознанно, поскольку мы это понимаем, т. о. не только понимать, хотеть, воображать, но так же и чувствовать есть то же самое, что мыслить» («Первоначала философии», § 9)
[19] «главное действие всех людских страстей заключается в том, что они побуждают и настраивают душу человека желать того, к чему эти страсти подготовляют его тело, так чувство страха вызывает желание бежать, а чувство отваги – желание бороться» («Страсти души», § 39).
[20] «Если кто-либо внезапно подносит к нашим глазам руку,… то мы с трудом удерживаемся от того, чтобы не закрыть их, даже если знаем, что это наш друг…» («Страсти души», § 13). Глаза в этом случае закрываются без участия нашей души.
[22] См. «Страсти души», § 47
[23] «…гордые и тщеславные существа, гораздо более отличающиеся от животных своей спесью, чем именем людей, сколько бы не претендовали на то, чтобы быть выше животных, в сущности являются животными и ползающими в вертикальном положении машинами» («Человек-машина, с. 238)
[24] Кстати сказать: если «природную машину», по смыслу слова создал Бог, то кто создал эту машину? Человек? сам? но это тоже не вполне проходит.
«…не та жизнь сознания, которая страшится смерти и только бережет себя от разрушения. А та, которая претерпевает ее и в ней сохраняется, есть жизнь духа. Он достигает своей истины, только обретая себя самого в абсолютной разорванности. Дух есть эта сила не в качестве того положительного, которое отвращает взоры от негативного,… но он является этой силой, только тогда, когда он смотрит в лицо негативному, пребывает в нем» /«Феноменология духа», предисловие, с. 22/
Так же хочется вспомнить Фрейда, предположившего, по ходу своих «спекуляций», что нервная ткань (материальная основа памяти, а, следовательно, – сознания) сформировалась из живого вещества, насквозь прожженного раздражениями /«По ту сторону принципа удовольствия», гл. 4/.
[26] Первая успешно действующая паровая машина была запатентована англичанином Томасом Сейвери в 1698 году, через 48 лет после смерти Декарта; но сам принцип действия парового двигателя Декарту и его современникам, несомненно, известен.
Сходство «машины тела» с паровой машиной особенно заметно у Декарта в силу той роли, которую он в человеческом теле отводит теплоте /см., помимо «Страстей души» «Описание человеческого тела. Об образовании животного»/, Ламетри пытается этот «механистический» образ машины преодолеть, но средств у него для этого еще недостаточно.
[28] «…исследуя, кто мы такие,… мы в высшей степени ясно усматриваем, что к нашей природе не имеет отношения ни какая-либо протяженность, ни какая бы то ни было фигура, ни перемещение в пространстве, ни что-либо иное подобное, являющееся свойством тела, но ей причастно одно лишь мышление» («Первоначала философии», §. 8); «душа по природе своей не имеет никакого отношения ни к протяженности, ни к размерам, ни к каким-либо другим свойствам материи» («Страсти души», § 29)
[29] «Отсюда также следует, что естественный свет, или способность познания, данная нам Богом, ни в коем случае не может коснуться объекта, который не был бы истинным, поскольку эта способность относится к данному объекту, или, иначе говоря, поскольку он при ее посредстве ясно и отчетливо воспринимается. Ведь мы по заслугам именовали бы Бога обманщиком, если бы он дал нам извращенную способность восприятия, принимающую ложь за истину. Тем самым снимается главное вышеупомянутое сомнение, извлекаемое из соображения, что мы не знаем, не такова ли наша природа, что мы ошибаемся даже относительно тех вещей, кои представляются нам очевиднейшими» («Первоначала философии», § 30).