McLaren F1 GTR. Последний из могикан
В споре за право называться величайшим суперкаром в истории автомобилестроения у McLaren F1 есть одно весомое преимущество – победа в абсолютном зачете самой сложной гонки в мире, «24 часах Ле-Мана», добытая с первой же попытки. При этом первый дорожный McLaren вовсе не создавался с прицелом на автоспорт.
«Рон Деннис хотел сделать McLaren чем-то большим, чем просто командой Формулы-1, и основание McLaren Cars было шагом в этом направлении – вспоминает Гордон Марри, создатель McLaren F1. – Я же лет с 15-ти хотел сделать дорожную спортивную машину, настоящего победителя Ferrari. Не думаю, что такой автомобиль, как McLaren F1, когда-нибудь снова появится, но не из-за конструктивных особенностей. Я имею в виду, как он был создан. Крайне редко случается, что одному человеку доверяют создание машины от начала до конца – планировку здания, включая мебель и ковры, набор персонала, отвечающего за дизайн, абсолютно все вплоть до размещения багажа и Hi-Fi-системы, разработку автомобиля, запуск в производство, даже написание руководства по эксплуатации. McLaren F1 был бескомпромиссным воплощением идей одного человека».
McLaren Cars было создано в начале 1989 года, но из-за занятости в Формуле-1 Марри приступил к работе над проектом дорожного суперкара только в конце года. В мае 1992-го прототип McLaren F1, дизайн которого был сделан Питером Стивенсом, впервые был представлен публике. Сделано это было не на одном из автосалонов, например в Женеве или Париже, а на самой гламурной гонке сезона – Гран При Монако. В чем-то F1 действительно был ближе к болидам Больших Призов, чем к обычным дорожным автомобилям. Например, его кузов практически полностью был выполнен из углепластика с применением композитных сотовых панелей в конструкции днища и поперечных перегородок, а место водителя располагалось посередине. Также была использована традиционная для Фомулы-1 подвеска на двойных поперечных рычагах.
Кроме того, McLaren F1 стал первым гражданским автомобилем, в котором для создания прижимной силы был реализован принцип граунд-эффекта. Причем, помимо соответствующей конструкции днища и заднего диффузора для создания разряжения служили два вытяжных вентилятора. Еще одной интересной особенностью был бортовой компьютер, управлявший такими функциями, как обогрев стекол с плазменным напылением, выдвижение заднего спойлера при торможении или регулировка интенсивности охлаждения тормозных механизмов посредством заслонок в воздуховодах. Интересно, что при всей своей технологичности, McLaren F1 не имел полного привода, турбонаддува, усилителя руля и даже АБС. Марри считал, что все эти вещи абсолютно неуместны в настоящем драйверском автомобиле.
Сердцем McLaren F1 стал 12-цилиндровый V-образный (60°) атмосферный двигатель BMW S70/2 – вероятно, лучшее творение Пауля Роше. Блок цилиндров, головки блока, поршни и маховик из алюминиевого сплава; постели распредвала и колпачковые толкатели из титана; корпус масляного насоса и клапанные крышки из магниевого сплава; выпускной коллектор из Инконеля; впускной коллектор из углепластика – благодаря применению легких материалов масса двигателя рабочим объемом 6064 см³ (86 × 87 мм) составила всего 260 кг. BMW S70/2 имел распределенный впрыск топлива с индивидуальными дроссельными заслонками и двумя форсунками на каждый впускной патрубок (одна, располагавшаяся ближе к впускному клапану, для низких оборотов, вторая – в верхней части впускного патрубка для работы на высоких оборотах), четыре клапана на цилиндр и по два распредвала с цепным приводом на каждую головку, а также был оснащен системой изменения фаз газораспределения VANOS. Смазка обеспечивалась системой с сухим картером с четырьмя откачивающими и одним нагнетающим насосом, а каждая из двух помп отвечала за охлаждение шести цилиндров. За управление двигателем отвечала электронная система управления TAG.
«Один миллион фунтов!» – таким был ответ Рона Денниса, когда фармацевтический магнат Рэй Беллм, одним из первых заказавший себе McLaren F1, подошел к нему во время презентации серийной версии на историческом фестивале в Сильверстоуне ’94 с просьбой построить гоночную версию автомобиля. Цена в миллион фунтов за гоночную машину показалась Беллму высокой, но к нему практически сразу присоединился еще один единомышленник – немецкий банкир Томас Бшер. Оба были участниками серии BPR Global Endurance GT, в которой джентльмен-драйверы с солидными банковскими счетами выступали на своих автомобилях в экипажах с профессиональными гонщиками. Когда количество желающих заиметь гоночный F1 дополнилось боссом L’Oréal Линсдей Оуэн-Джонсом, племянником владельца Harrods Мухаммедом Файедом, Фабьеном Жиру и Жаном-Люком Мари-Ларибером честолюбивый и в то же время предприимчивый Рон Деннис не устоял. Осталось уговорить Гордона Марри и хитрый Рон нашел способ, который сработал.
Старт проекту GTR был дан после того, как Марри и Джефф Хэзелл, которому предстояло стать гоночным менеджером McLaren Cars, посетили этап серии BPR в Дижоне. «Это были гонки, словно в старые добрые времена, как в Формуле-1 в 70-х, когда можно было спокойно пойти к боксам Ferrari и наблюдать за пит-стопом – Гордон Марри был воодушевлен атмосферой, царившей в паддоке. – Но реальным открытием стал очень достойный уровень подготовки некоторых машин относительно вложенных средств. Мы должны были быть в этой серии!»
Подготовка полноценной гоночной версии McLaren F1 GTR и испытания прототипа обошлись в £750 тыс., а каждый клиент должен был выложить за автомобиль £625 тыс. и еще £50 тыс. за комплект запчастей на сезон. Кузов GTR был усилен каркасом безопасности, убраны шумоизоляция, некоторые элементы интерьера, включая два боковых пассажирских кресла, а также резиновые уплотнения между двигателем и шасси и в элементах подвески. Масса облегченного автомобиля составила 1021 кг. Так как подвижные аэродинамические приспособления были запрещены FIA, то пришлось отказаться от вентиляторов и заслонок в тормозных каналах, а место выдвижного спойлера заняло большое стационарное антикрыло. Топливный бак был увеличен до разрешенных 100 литров.
Специалисты Brembo, поставлявшие тормозные системы на дорожный F1, адаптировали для F1 GTR тормоза увеличенного диаметра от Porsche 962. Была расширена колея и установлены колесные диски большего диаметра. Из-за ограничений регламента двигатель получил рестриктор на впуске, что ограничило его мощность на уровне 600 л.с. при 7000 об/мин, но благодаря применению других распредвалов с кулачками иного профиля и измененной программы управления тот же крутящий момент был доступен в более широком диапазоне – от 4000 до 7000 об/мин. При этом ресурс мотора до полной переборки был рассчитан на 12 этапов серии BRP Global GT. Не стали отказываться, во многом из-за ограничения по времени и ресурсам, от полностью синхронизированной 6-ступенчатой механической коробки передач производства FF Developments (которая изначально имела принудительную систему смазки с отдельным насосом), ограничившись увеличением размера подшипников и усилением полуосей.
С первой же гонки в BPR Global Endurance GT «МакЛарены» не оставили шансов соперникам. Шесть побед в первых шести этапах серии: четыре на счету Рэя Беллма и Маурисио Сандро-Салы, две – у Томаса Бшера и Джона Нильсена. Успешный дебют в GT родил мысли об участии в главной гонке спортивных автомобилей – «24 часах Ле-Мана». Несмотря на то, что изначально F1 GTR создавался для 4-часовых гонок, в McLaren Cars все же решили не отказывать уважаемым клиентам, которые в полном составе согласились доплатить за кит для Ле-Мана. Джефф Хэзелл: «Изначально мы не могли гарантировать, что машина выдержит 24-часовой марафон и не хотели рисковать репутацией компании. Мы не имели достаточно времени и средств, но согласились провести подготовку машины. Когда машина без проблем прошла 24-часовые тесты в Маньи-Кур, мы были приятно удивлены. Конечно, Маньи-Кур – это не самое лучшее место для симуляции Ле-Мана, так как он не настолько требователен к технике, но после этих тестов у нас появилась уверенность».
К шести экипажам серии BPR, в каждый из которых был приглашен еще один опытный гонщик, добавился седьмой F1 GTR команды Kokusai Kaihatso, который предстояло вести в бой японцу Масанори Секие, Яннику Дальме, дважды побеждавшему на Сартэ, и Юрки-Ярви Лехто, еще в прошлом сезоне выступавшему вместе с Михаэлем Шумахером в Benetton. Несмотря на отсутствие полноценных заводских команд, в Ле-Мане гонщикам на McLaren помимо соперников по GT1, таких как Ferrari F40 GT-E, Honda NSX, Nissan Skyline GT-R, Jaguar XJ220, Venturi 600 LM и Porsche 911, предстояло столкнуться со специально подготовленными прототипами Kremer K8 Porsche, Courage C34 Porsche, Courage C41 Chevrolet, Ferrari 333 SP, а так же допущенными в класс LMP2 одноместными монокубковыми WR-Peugeot. Именно последние и добыли в квалификации право стартовать с двух первых мест, в то время как Лехто, лучший гонщик на F1 GTR сумел показать лишь девятый результат, в 11 секундах позади поула и в 8,5 сек. – от занявшего третье место экипажа на Courage C34.
Отставание McLaren в чистой скорости сошло на нет с усилившимся на втором часу гонки дождем, а когда лидировавший Патрик Гонен разбил свой WR-Peugeot, на первое место вышел экипаж Энди Уолласа, Дерека Белла и его сына Джастина на F1 GTR в цветах Harrods. На четвертом часу вылетел Марио Андретти, повредив заднюю часть своего Courage-Peugeot, оставив во главе пелотона три McLaren F1 GTR. Прототип Ferrari сошел в самом начале гонки, F40 преследовали технические проблемы, гонщики на Kremer-Porsche мучились с управляемостью настроенных на низкую прижимную силу машин, остальные просто не могли сравниться с «МакЛаренами» в скорости. В итоге, к полуночи группа из F1 GTR, возглавляемая экипажем Джона Нильсена, Томаса Бшера и Йохена Масса на West McLaren, уверенно чувствовала себя на первых местах.
В 3 часа ночи лидировавший F1 GTE заехал на пит-стоп для замены коробки передач и сцепления, которые стали головной болью всех экипажей на McLaren, даже несмотря на установку модернизированного углепластикового сцепления. Ремонт прошел успешно, но Нильсен разбил машину практически сразу по выезду из боксов, не прогрев должным образом тормоза. Лидерство перешло к Harrods McLaren, но усилиями Юрки-Ярви Лехто, отыгрывавшего на ночном отрезке по несколько секунд с круга, к восьми утра на первое место вышел Ueno McLaren. Благодаря пит-стопам и стараниям Дерека Белла экипаж Harrods McLaren вернул себе лидерство и выглядел главным претендентом на победу еще за два часа до финиша, пока развалившийся выжимной подшипник не вынудил отправиться на ремонт. Единственным, кто мог отобрать победу у Ueno McLaren был экипаж Андретти, Воллека и Хилари – их Courage-Porsche был самым быстрым автомобилем на трассе и позволил отыграть 6-круговое отставание, но на финише они остались на полкруга позади Лехто, Дальмы и Секии, довольствовавшись третьим местом. Уоллас и Беллы закончили гонку третьими в круге позади, а дополнили исторический успех McLaren экипажи Беллм/Сандро-Сала/Бланделл и Жиру/Груйар/Делетра, финишировавшие четвертыми и пятыми, соответственно.
Гордон Марри: «В некотором роде это было самым сложным испытанием в мире автоспорта. Для разработки и постройки автомобиля, способного победить в этом марафоне пришлось приложить больше усилий, чем для победы в целом Чемпионате мира Формулы-1». Отпраздновать историческую победу в Ле-Мане в McLaren решили выпуском ограниченной серии из пяти автомобилей (по одному в честь каждого из добравшихся до финиша) McLaren F1 LM – гибрида дорожной версии и GTR с более мощным 680-сильным двигателем.
McLaren F1 GTR еще четырежды в шести оставшихся этапах сезона позволяли своим гонщикам побеждать (Беллм и Сандро-Сала записали в свой актив еще одну победу, а Энди Уоллас и Оливье Груйар выиграли заключительные три этапа), а титул чемпиона BPR Global Endurance GT в итоге достался Томасу Бшеру и Джону Нильсену. К следующему году Марри подготовил модернизированную версию F1 GTR. Благодаря более обширному применению магния удалось сбросить около 20 кг, а расположенные ниже двигатель и КПП позволили понизить центр тяжести. Сама КПП, хоть и осталась прежней, но была несколько модернизирована с учетом горького ле-мановского опыта. Так же изменения коснулись подвески и аэродинамического пакета.
Сезон ’96 в BPR Global Endurance GT снова прошел под знаком доминирования McLaren. Обновленными F1 GTR располагали только две команды – GTC-Gulf и DPR. Их гонщики выиграли 7 этапов из 11, а чемпионами стали Рэй Беллм и Джеймс Уивер (Gulf GTC). Немаленькую ложку дегтя в бочку меда добавила заводская команда Porsche со своим среднемоторным 911 GT1, который дебютировал в Ле-Мане. Двигатель Porsche имел примерно такие же характеристики, как и BMW V12, но в целом 911 GT1 был бескомпромиссным гоночным спорткаром с более продвинутой аэродинамикой и к тому же имел АБС. Угнаться за новыми Porsche на Сартэ «МакЛаренам» оказалось не под силу, даже не смотря на привлечение традиционно пользовавшейся поддержкой BMW туринговой команды Bigazzi, главной звездой которой был Нельсон Пике. F1 GTR не только уступали в чистой скорости, как минимум по секунде с круга, но и снова страдали от проблем с КПП.
Только экипаж команды GTC-Gulf в составе Беллма, Уивера и Лехто держался в группе лидеров, но находясь на третьем месте в одном круге отставания они были вынуждены остановиться для долгого ремонта трансмиссии. В итоге, лучшим экипажем на McLaren F1 GTR в «24 часах Ле-Мана» ’96 стали Нильсен, Бшер и Кокс, занявшие четвертое место в абсолютном зачете с отставанием в 16 кругов от победивших Ройтера, Джонса и Вурца на прототипе TWR-Porsche команды Joest, а еще в финальную десятку попали экипажи Рафанель/Оуэн-Джонс/Брэбэм, Груйар/Уоллас/Белл, Пике/Чекотто/Салливан и Беллм/Уивер/Лехто, занявшие пятое, шестое, восьмое и девятое места, соответственно. Гонщикам на Porsche 911 GT1 достались второе и третье места в абсолюте и победа в классе.
После Ле-Мана Porsche показали свое превосходство, вчистую выиграв все три этапа серии BPR Global Endurance GT, в которых стартовали. Для ответа монстрам из Вайсаха Гордон Марри решил радикально перекроить F1 GTR, тем более с сезона ’97 ставки возрастали – полулюбительская серия BPR Global Endurance GT превращалась в Чемпионат FIA GT, а основным клиентом McLaren стала команда Schnitzer, официально представлявшая BMW Motorsport. Вовлечение баварского автогиганта практически не ограничивало Марри в средствах, поэтому, по сути, у нового F1 GTR и старого общим был только монокок.
«В Ле-Мане мы поняли, что F1 GTR, созданный из обычной дорожной версии, не может сравниться в аэродинамической эффективности с 911 GT1, который в аэродинамической трубе провел больше времени, чем на чертежном кульмане, – поясняет Гордон Марри. – Я очень люблю оригинальный F1, но GTR 97-го года был создан с одной единственной целью – создавать прижимную силу. При этом прижимная сила увеличилась без увеличения лобового сопротивления, так как за счет перенесенного дальше за заднюю ось антикрыла увеличилось плечо приложения силы. Именно поэтому, когда FIA хочет замедлить машины Ф-1, они всегда переносят заднее крыло на несколько сантиметров вперед». Новый аэродинамический обвес увеличил длину McLaren F1 GTR ‘Longtail’ на 640 мм (преимущественно за счет прибавки в кормовой части), а ширину – на 90 мм. При этом масса машины уменьшилась до 915 кг.
Еще одним важным изменением стала долгожданная замена коробки передач на гоночную 6-ступенчатую секвентальную, которую для удобства обслуживания сделали быстросъемной. BMW подготовила новую версию двигателя S70/3, который при уменьшении рабочего объема до 5990 см³ за счет уменьшения хода поршня до 85,9 мм не потерял в мощности и крутящем моменте, став более быстроходным. В качестве запасного варианта рассматривался переход на турбированный V8, но этот двигатель так и остался в виде опытного образца после введения более суровых ограничений в диаметре рестрикторов на впуске для турбо-моторов. Претерпели модернизацию подвеска, получившая дистанционные регулировки из кокпита, и тормозная система, оснащенная карбон-керамическими дисками.
Новый регламент сделал турбированные Porsche 911 GT1, не говоря уже о Ferrari F40 GT-E, неконкурентоспособными по сравнению с машинами, оснащенными атмосферными моторами, но чемпионат вовсе не стал для McLaren легкой прогулкой из-за появления Mercedes-Benz CLK-GTR с атмосферным V12 – еще более радикальной гоночной конструкции, чем Porsche (интересно, что представители Daimler-Benz даже купили у частников один из F1 GTR для использования в качестве «мула»). Гонщики Schnitzer BMW Motorsport выиграли пять этапов FIA GT ’97: четыре раза – Юрки-Ярви Лехто и Стив Сопер, однажды – Роберто Равалья и Питер Кокс. Тем не менее, на счету Mercedes было на одну победу больше и титул достался Берндту Шнайдеру – во многом благодаря хитрости капитанского мостика «серебряных стрел», который дважды пересаживал его в другой экипаж по ходу гонки.
Совсем по другому прошли «24 часа Ле-Мана» ’97, перед которыми McLaren-BMW накатали 35000 тестовых километров. Легендарный марафон не входил в зачет чемпионата, Mercedes-Benz на Сартэ не приехали, но оппозитные «шестерки» Porsche могли дышать свободно, а Nissan привезли новейший R390, построенный TWR. Японско-британские машины хоть и были быстры, но уже с первых часов гонки стали откатываться назад из-за проявлений детских болезней. Обновленные Porsche 911 GT1 Evo, напротив, в гонке выглядели главными претендентами на победу в абсолюте и лидировали большую часть гонки. Однако, сначала на рассвете одну машину разбил Боб Воллек, а за несколько часов до финиша загорелась вторая.
Флагманский экипаж McLaren-BMW в составе Лехто, Сопера и Пике сначала терял время из-за мелких неполадок, а потом прекратили борьбу из-за аварии финна. После схода второго заводского 911 GT1 «МакЛарены» имели реальный шанс зацепиться за победу в абсолютном зачете, но, как и год назад, прототип Joest TWR-Porsche с экипажем Альборето/Йоханссон/Кристенсен оказался недосягаем. Тем не менее, Gulf-Davidoff McLaren Жана-Марка Гунона, Пьера-Анри Рафанеля и Андреса Олофссона, закончивший марафон на втором месте с отставанием в один круг, стал победителем в классе GT1, а второй экипаж Schnitzer в составе Питера Кокса, Роберто Равальи и Эрика Хилари поднялся на нижнюю строчку пьедестала почета в абсолюте.
На сезон ’98 в Мюнхене переключились на создание спорт-прототипа в сотрудничестве с Williams, а чемпионат FIA GT стал бенефисом команды Mercedes-Benz, выигравшей все этапы. В руках частников McLaren F1 GTR продолжили появляться на трассах, но громких успехов уже не добивались, хотя немолодой уже автомобиль позволил О’Рурке, Сагдену и Ауберлену финишировать четвертыми в наполненном заводскими командами Ле-Мане ’98.
Гордон Марри: «Porsche создали специализированный 911 GT1 и даже построили достаточное для омологации количество дорожных машин. Хорошо, ответили мы, сыграем в эту игру, если хотите. Мы создали Longtail и были лучшими среди GT в Ле-Мане ’97 и вторыми в абсолюте. Но потом появился Mercedes, перешагнувший через правила и создавший настоящую гоночную машину без дорожной версии. Изначальная концепция «Гран Туризмо» была выброшена в окно». Так как Porsche 911 GT1/98, принесший дубль в марафоне 1998 года, так же был специализированным гоночным автомобилем, выпущенным всего в трех экземплярах (единственный «дорожный» хранится в музее Porsche), McLaren F1 GTR можно смело считать последним настоящим «Гран Туризмо», побеждавшим в абсолютном зачете Ле-Мана.
Пришелец из шестидесятых, немецкий мотор и никакого комфорта: мифы и факты про McLaren F1
Суперкары – такой же кладезь мифов и фактов, как и обычные автомобили вроде советского ВАЗ-21099. McLaren F1 необычен и своей историей, и многими техническими решениями. Поэтому редкий, штучный и очень дорогой суперкар стал источником для многих вымышленных мифов и настоящих фактов, которые мы сегодня будем отделять друг от друга.
Компания McLaren ещё в самом начале своего «профессионального пути» задумалась о том, чтобы выпускать не только гоночные болиды, но и автомобили, предназначенные для езды по дорогам общего пользования.
В то время автомобили этой британской марки можно было увидеть исключительно на гоночных трассах
Однако ставший самым молодым пилотом – победителем Гран-при чемпионата «Формулы-1» Брюс Макларен погиб летом 1970 года во время испытаний нового болида канадско-американской серии McLaren M8D.
Брюс Макларен был талантливым гонщиком, но его жизнь трагически оборвалась в 1970-м
Болиды серии М8 предназначались для канадско-американской серии и использовались до 1972 года
Вероятно, из-за этого печального факта «гражданский суперкар» марки McLaren так и не появился бы, если бы не объединение с Project 4 Рона Денниса и талантливый конструктор Гордон Мюррей.
Гордон Мюррей и его детище
Живший в ЮАР выходец из семьи шотландских эмигрантов мечтал о собственном среднемоторном болиде ещё в студенческие годы, но из-за нехватки ресурсов для воплощения проект так и не состоялся. Приехав в Великобританию, чтобы устроиться в Lotus, в итоге Мюррей оказался в Brabham, где позже стал шеф-дизайнером. Отработав на эту компанию почти два десятилетия, он накопил большой опыт по внедрению в большом спорте как удачных, так и не самых эффективных идей вроде вентилятора на днище Brabham BT46, из-за которого уже после одной-единственной гонки FIA была вынуждена запретить подобные «ноу-хау».
Такой «пылесос» осложнял жизнь пилотам других болидов, поэтому от него тут же отказались
Ставший техническим директором команды McLaren в 1987 году, Мюррей не сдаётся. Благодаря ему был создан болид MP4/4 – один из самых успешных гоночных автомобилей, на котором команда смогла выиграть 15 из 16 гонок 1988 года.
McLaren Honda MP4/4 оказался достойным автомобилем для великого Айртона Сенны
При этом Гордон не забывал о своей давней идее, которая как раз в 1988-м нашла отклик и поддержку у директора «Макларен» Рона Денниса. Так в компании McLaren занялись «старой» концепцией, которую несколько лет практически в одни и те же годы вынашивали и Брюс Макларен, и Гордон Мюррей.
Громкое имя – это одна из возможных слагаемых рыночного успеха. McLaren F1 получил его задолго до своего появления, однако проект состоялся только после создания отдельного дочернего подразделения McLaren Cars Limited, появившегося в марте 1989 года. Именно этой компании и предстояло создать будущий суперкар. Возглавил «дочку», как нетрудно догадаться, всё тот же Мюррей, у которого на тот момент не было особых ограничений, но существовало чёткое видение идеального гоночного автомобиля для дорог общего пользования.
К разработке был привлечён дизайнер Питер Стивенс, создавший Lotus Elan и Jaguar XJR-15. Однако к самой команде McLaren история будущего суперкара не имела отношения, а после 1991 года «гоночная звезда» компании стала потихоньку затухать – вплоть до момента установки новых двигателей компании Mercedes. Возможно, это совпадение, но как раз в то время Мюррей занялся новым проектом – первым в истории компании «гражданским» автомобилем.
Конструкция машины отличалась от традиционных спорткаров того времени, но и чисто «формульной» компоновку трёхместного болида не назовешь
Гонщики McLaren на фоне первого автомобиля марки, рассчитанного на «обычную» эксплуатацию
Ведь McLaren F1 был изначально задуман как «обычный» автомобиль (хоть и ценой около миллиона долларов), предназначенный для дорог общего пользования. Что, впрочем, не помешало машине со временем попасть на гоночный трек. Однако из 106 выпущенных автомобилей 65 были дорожными версиями – то есть большинство Макларенов этой модели всё же могли ездить не только по гоночным трассам.
У восьмой серии BMW не было «эмки» – топовый вариант M8 так и остался прототипом, на который обратил внимание Гордон Мюррей. «Максимальным» для баварского спорткупе двигателем был 5,6-литровый мотор S70B56 мощностью 380 л. с., устанавливавшийся на версию 850CSi до 1996 года.
В итоге на Макларене появилось «чужое сердце» – мотор, созданный на базе S70B50CSI, предназначенного для так и не вышедшей топ-спортивной версии «восьмёрки». В BMW Motorsport объём двигателя увеличили до 6,1 л, а также модернизировали головку блока цилиндров и шатунно-поршневую группу.
Надпись не обманывает – это действительно BMW M Power!
С 12-цилиндрового двигателя для «восьмёрки» удалось выжать 627 л. с. без турбонаддува. Зато необычной оказалась инновация, которую в McLaren применили для охлаждения лёгкого (266 кг) с учётом рабочего объёма и мощности силового агрегата – теплоизоляция моторного отсека из. золотой фольги.
«Золотые» элементы эффектно смотрелись в моторном отсеке машины
По официальным утверждениям, золото использовалось из-за его наилучших теплоотражающих свойств, однако наверняка этот престижный драгметалл в McLaren применили ещё и для того, чтобы порадовать необычным решением своих потенциальных и очень обеспеченных клиентов.
Из-за широкого кузова и массивных форм многие современники считали McLaren F1 не самым лёгким автомобилем. Приземистый суперкар выглядел куда «весомее» своей реальной массы. Ведь трудно поверить, что машина длиной почти 4,3 м с 12-цилиндровым шестилитровым двигателем весит практически столько же, сколько обычная малолитражка!
Максимальное использование углепластиков и лёгких сплавов – залог низкого веса суперкара. Обратная сторона медали – огромная (по меркам обычных машин) себестоимость
Мюррей действительно хотел добиться идеального соотношения массы и мощности – то есть одна лошадиная сила на каждые два килограмма при тонне «живого» веса. Хотя реальный суперкар оказался немного тяжелее (1140 кг), однако и его двигатель развивал 627 л. с.
Добиться таких отличных показателей помог композит: из углепластика вылепили около пяти тысяч кузовных деталей, включая монокок и навесные элементы. Широкое применение лёгких сплавов и титана в ходовой части также положительно повлияло на массу. Разумеется, машина получилась не только лёгкой, но и очень жёсткой, поскольку все вибрации и удары во время езды передавались на тела водителя и двух пассажиров.
Компоновка кокпита получилась нетривиальной: водитель сидел по центру, а двое его пассажиров – по бокам
Вес при конструировании экономили практически на всём. Главная цель концепции — удачное соотношение массы и мощности.
В итоге энерговооружённость «гражданского» F1 оказалась практически на гоночном уровне, а по применению карбона на автомобилях для «обычных» дорог компания вышла практически на недосягаемый уровень.
Опять же по простой причине: этот автомобиль если и был «тяжёлым» для своего хозяина, то разве что финансово. Свыше миллиона долларов – огромная сумма за серийный автомобиль, пусть и со столь выдающимися характеристиками.
Роуэн Аткинсон, который заработал всемирную славу и известность на роли Мистера Бина, более 15 лет владел эксклюзивным суперкаром, проехав на нём в общей сложности почти 66 тысяч км.
«Мистер Бин» владел своим суперкаром долго. И не только не потерял, но и отлично заработал на нём!
За это время комик умудрился дважды (в 1999 и 2011 годах) попасть на своей сверхдорогой и ультраэксклюзивной машине в аварию. Однако, невзирая на столкновения со столбами, приобретение всё равно оказалось очень выгодным: купив машину в 1997 году за 540 тысяч фунтов стерлингов, Аткинсон в итоге продал McLaren F1 в 2015-м за 8 миллионов фунтов. Машина оказалась в собственности жителя Великобритании, который остался неизвестным.
Британский комик дважды разбивал свою «дорогую игрушку»
После серьёзного ДТП автомобиль даже загорелся, но «Мистер Бин» получил только травму плеча, добившись после аварии рекордной для Старого Света страховой компенсации в 910 тысяч фунтов и продав свою машину в 15 раз дороже её первоначальной стоимости.
Впрочем, фантастическая сумма сделки объясняется не только известностью Аткинсона, но и эксклюзивностью автомобиля, ведь физически подобных суперкаров осталось несколько штук, а на продажу они выставляются крайне редко.
В момент выхода Макларена на рынок эта модель считалась одним из самых аскетичных суперкаров: при запредельной стоимости у него не было ни ABS, ни усилителей рулевого управления и тормозов, ни подушек безопасности.
Стоящий сотни тысяч фунтов автомобиль намеренно избавили некоторых «опций комфорта», доступных даже для обычных малолитражек
Казалось бы, и вправду он был так же гол как сокол, что наши дедушкины «жигули», однако, кроме кондиционера и аудиосистемы, этот суперкар мог похвастать такими «лакшери»-элементами отделки, как кожа и алькантара, а также натуральная шерсть.
На материалах отделки не экономили, невзирая на борьбу с каждым килограммом
Минимум клавиш подчеркивали «минималистичность» интерьера, где всё подчинялось главному — скорости
Педали выглядели весьма сурово и…по-гоночному
То есть максимальное облегчение машины влияло на комфорт только там, где это было оправдано с точки зрения «чистой управляемости».
Правда, отсутствие элементарных усилителей руля и тормозов при запредельной мощности (свыше 500 л. с. на тонну веса!) сыграло злую шутку со многими состоятельными владельцами (как в прошлом разделе, посвященном Мистеру Бину). Машина оказалось не просто быстрой, но и весьма строптивой – точнее, трудно управляющейся на высоких скоростях.
F1 первых выпусков в прямом смысле отлично летал!
Кондиционера вместе с аудиосистемой по понятным причинам лишился только McLaren F1 GTR, который был предназначен для участия в соревнованиях и омологирован по классу BPR Global GT. Удалив одни компоненты, в Англии добавили в салон другие, установив необходимые по регламенту систему автоматического пожаротушения и каркас безопасности.
Меньше чем год спустя после дебюта на Гран-при Монако McLaren установил новый мировой рекорд скорости среди серийных автомобилей, набрав 386 км/ч. Важное достижение было зафиксировано в марте 1993 года. Другие показатели оказались не хуже: от 0 до 100 км/ч машина разгонялась за 3,2 секунды, а на обратную процедуру F1 тратил всего 2,8 секунды, проделывая это на расстоянии в 39 м, да и на «переставке» суперкар показал все 104 км/ч. Таким образом, конкурентов «на гражданке» у машины по тем временам практически не было.
Почти 400 км/ч «максималки» позволили этой машине носить титул самого быстрого суперкара более десяти лет
Однако достигая таких умопомрачительных скоростей, McLaren со своими 130 мм клиренса и гладким силуэтом без массивных антикрыльев вёл себя на скоростях свыше 250 км/ч далеко не так хорошо, как бы хотелось его пилотам и создателям.