Как оформляется изъятие автомобиля для экспертизы?
Мой автомобиль остановили сотрудники ДПС и начали проверять VIN номера, попросили снять заднее сидение, чтобы проверить бирки на ремнях безопасности. Составили рапорт о том, что VIN номер имеет следы кустарного изготовления. Машину при покупке я оформлял в ГАИ, там при осмотре ничего не заметили. Меня сопроводили в отдел полиции, где изъяли автомобиль для экспертизы. В полиции мне дали клочок бумаги, где ручкой написано «КУСП». Других документов мне не предоставили. Прошло больше месяца, никаких вестей или звонков из полиции не было. Что можно сделать в данной ситуации? Правомерны ли действия сотрудников полиции и ДПС?
В первую очередь отметим, что согласно ст. 326 Уголовного кодекса РФ установлена уголовная ответственность за подделку или уничтожение идентификационного номера (VIN) транспортного средства, а также за аналогичные действия в отношении номера кузова, шасси, двигателя.
Таким образом, сам факт задержания транспортного средства в связи с подозрением о наличии признаков подделки или уничтожения маркировки его номерных агрегатов и проведение в связи с этим проверки в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законодательством, является правомерным.
Как следует из ч. 1 ст. 144 Уголовно-процессуального кодекса РФ, при проверке сообщения о преступлении орган дознания вправе получать объяснения, образцы для сравнительного исследования, истребовать документы и предметы, изымать их, назначать судебную экспертизу, принимать участие в ее производстве и получать заключение эксперта в разумный срок, производить осмотр места происшествия, документов, предметов, требовать производства исследований документов, предметов, привлекать к участию в этих действиях специалистов.
В связи с изложенным выше, орган дознания имел право на изъятие автомобиля в связи с подозрением о наличии признаков подделки или уничтожения маркировки его номерных агрегатов, а также на организацию исследования автомобиля с привлечением специалистов и экспертов.
Что касается сроков проведения проверки, то на основании ч. 1 и 3 ст. 144 УПК РФ она проводится органом дознания (в рассматриваемой ситуации – территориальным отделом полиции) в течение трех суток, с возможностью продления данного срока до 10 суток (полномочиями начальника органа дознания) или до 30 суток (полномочиями прокурора).
В силу ч. 1 ст. 145 УПК РФ по результатам рассмотрения сообщения о преступлении орган дознания принимает одно из следующих решений:
1) о возбуждении уголовного дела;
2) об отказе в возбуждении уголовного дела;
3) о передаче сообщения по подследственности.
Что касается конкретной рассматриваемой ситуации, то заинтересованное лицо, чьи права и интересы затрагиваются проведением проверки по сообщению о преступлении, на основании ч. 1 ст. 123 УПК РФ имеет право обжаловать действия (бездействия) и решения органа дознания.
В частности, жалоба на волокиту, отсутствие извещения о принятом решении при проведении проверки и другие действия может быть подана прокурору (в порядке, предусмотренном ст. 124 УПК РФ) или в суд (в порядке, предусмотренном ст. 125 УПК РФ).
Неопределенность понятия «место происшествия» как причина подмены следственных действий
Отсутствие в уголовно-процессуальном законодательстве чёткого понятия «место происшествия» позволяет органам предварительного следствия под видом осмотра места происшествия проводить осмотры помещений, местности, транспортных средств, которые никакого отношения к месту происшествия не имеют, кроме того под видом осмотра места происшествия следователи довольно часто проводят личный обыск и обыск, подменяя следственные действия.
В результате таких «осмотров» нарушаются конституционные права граждан, а правовая неопределённость в данном вопросе толкуется судебной практикой в пользу стороны обвинения.
В ходе написания данной статьи, были изучены более ста уголовных дел и материалов доследственых проверок по которым проводились осмотры места происшествия до возбуждения уголовных дел.
По уголовным делам о взятках, следователи до возбуждения уголовного дела на месте задержания взяткополучателя проводили осмотр места происшествия в ходе которого изымали денежные средства у задержанного лица фактически проводя личный обыск, чем нарушали его право на свободу и личную неприкосновенность (ст. 22 Конституции РФ).
По уголовным делам о сбыте наркотических средств, следователи до возбуждения уголовного дела на месте задержания под видом осмотра места происшествия обыскивали задержанных лиц и изымали у них мобильные телефоны, деньги, проводили обыски транспортных средств, чем нарушали право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений (ст. 23 Конституции).
По уголовным делам о мошенничестве в сфере долевого строительства, когда предметом хищения являлись безналичные денежные средства, а местом окончания преступления являлось место изъятии денежных средств с банковского счета потерпевшего, следователи проводили под видом осмотра места происшествия осмотры офисов компаний и строительных площадок, которые никакого отношения к месту происшествия не имеют. Довольно часто под видом осмотра места происшествия проводились осмотры офисов контрагентов застройщика. Изучение протоколов осмотра места происшествия показывает, что «осмотры места происшествия» проводились оснований. На момент производства «осмотра места происшествия» у следователей не имелось никаких оснований полагать, что в осматриваемых помещениях имеются предметы и документы имеющие значение для уголовного дела.
Во всех указанных случаях, в том числе когда изымались предметы и документы, задержанным лицам копии протокола осмотра места происшествия не вручались, более того по нескольким материалам доследственых проверок при подозрении на подделку идентификационного номера автомобиля, в ходе осмотра места происшествия производилось изъятие автомобиля, копия протокола собственнику не вручалась.
В действующем уголовно-процессуальном законе предусмотрено шесть видов осмотра: осмотр места происшествия, местности, жилища, иного помещения, предметов и документов, осмотр трупа.
Согласно статьи ст. 144 УПК РФ до возбуждения уголовного дела допускается производство только осмотра места происшествия, документов, предметов, трупов.
Исходя из буквального толкования ст. 144 и ст. 176 УПК РФ осмотр местности, жилища, иного помещения (если они не являются местом происшествия) до возбуждения уголовного дела не допускается.
Осмотр места происшествия производится в целях обнаружения следов преступления, выяснения других обстоятельств, имеющих значение для дела.
Иных оснований для производства осмотра, например таких как для производства обыска (наличие достаточных данных полагать, что в каком-либо месте или у какого-либо лица могут находиться орудия, оборудование или иные средства совершения преступления, предметы, документы и ценности, которые могут иметь значение для уголовного дела) в законе не указано, что позволяет следователю произвольно осматривать любые места не обосновывая своё решение в постановлении.
Полагаю, что понятие «место происшествия» тождественно понятию «место преступления», разница заключается в том, что на момент доследственной проверки не известно, является ли рассматриваемое событие преступлением или не является.
Следуя данной логике, можно сослаться на статью 152 УПК РФ из котрой следует, что предварительное следствие проводится по месту совершения деяния, содержащего признаки преступления. Если преступление было начато в одном месте, а окончено в другом, то уголовное дело расследуется по месту окончания преступления.
Следовательно, местом преступления является место совершения противоправного деяния и (или) место наступления общественно опасных последствий.
На основании изложенного можно сделать вывод, что место происшествия, это место предполагаемого противоправного деяния (действия или бездействия) и (или) место наступления предполагаемых общественно опасных последствий.
Данный вопрос неоднократно рассматривался Конституционным Судом РФ, который полагает, что вопрос подмены следственных действий не относится к его компетенции.
В деле N 1258-О-О от 13.10.2009 г. заявитель занимал должность следователя главного следственного управления. В рамках проводимой в порядке статьи 144 УПК Российской Федерации проверки заявления о вымогательстве взятки сотрудники управления собственной безопасности произвели осмотр места происшествия, в ходе которого у заявителя были изъяты находившиеся в его одежде предметы и документы, впоследствии приобщённые к делу в качестве вещественных доказательств.
В деле N 3205-О от 28.11.2019 заявитель утверждал, что неопределённость ст. 176 УПК РФ (основания производства осмотра места происшествия), позволила следователю в рамках осмотра изъятого мобильного телефона, ноутбука извлекать из него и исследовать информацию без получения соответствующего судебного решения, нарушают тем самым право на тайну переписки и неприкосновенность частной жизни.
В данных делах Конституционный Суд РФ отказал в принятии жалоб к рассмотрению указав, что заявители фактически оспаривают не сами нормы, а обоснованность и законность их применения в его уголовном деле.
В целях исключения подмены следственных действий и неопределённости в статьи 176 УПК РФ предлагаю исключить из уголовно-процессуального кодекса РФ следственное действие «осмотр места происшествия» (статьи 176-178 УПК РФ) заменив его обыском.
Внести изменения в ст. 182 УПК РФ, дополнив часть первую следующей формулировкой «обыск проводится в целях обнаружения следов преступления, выяснения других обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела, обыск (выемка) может быть произведён до возбуждения уголовного дела». Правила осмотра и эксгумации трупа применить к обыску.
Законодательная замена следственного действия осмотра места происшествия такими следственными действиями, как обыск, личный обыск, выемка, во первых, обеспечить чёткое соблюдение конституционных прав граждан вовлечённых в уголовное судопроизводство, во вторых, повысит качество первоначальных следственных действий проводимых на месте происшествия, позволит органам предварительного следствия более качественно проводить отыскание и изъятие следов преступления.
Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 28.02.2017 N 36-АПУ17-5
ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
от 28 февраля 2017 г. N 36-АПУ17-5
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в составе:
рассмотрела в судебном заседании уголовное дело по апелляционным жалобам осужденного Дмитроченкова А.Л. и его защитника адвоката Шапошниковой Н.И. на приговор Смоленского областного суда от 21 декабря 2016 года, которым
— 8 июля 2009 г. по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 3 ст. 228.1, ч. 2 ст. 228 УК РФ (с учетом внесенных 30 мая 2013 г. изменений) к 8 годам 1 месяцу лишения свободы, начало срока с 24 марта 2009 г.;
осужден по ч. 3 ст. 30, ч. 5 ст. 228.1 УК РФ к 9 годам лишения свободы, на основании ст. 70 УК РФ путем частичного присоединения неотбытой части наказания по предыдущему приговору окончательно к 9 годам 1 месяцу лишения свободы в исправительной колонии особого режима.
Ранее избранная мера пресечения в виде подписки о невыезде изменена на заключение под стражу, срок наказания исчислен с 21 декабря 2016 года.
Заслушав доклад судьи Сабурова Д.Э., выступления в режиме видеоконференц-связи осужденного Дмитроченкова А.Д., его защитника адвоката Кознева А.А., поддержавших доводы апелляционных жалоб, возражения прокурора Коваль К.И., полагавшей необходимым жалобы оставить без удовлетворения, Судебная коллегия
по приговору суда Дмитроченков признан виновным и осужден за покушение на незаконный сбыт наркотического средства, группой лиц по предварительному сговору, в особо крупном размере.
В судебном заседании Дмитроченков вину не признал.
В апелляционной жалобе осужденный Дмитроченков полагает приговор незаконным и необоснованным, постановленным на недопустимых доказательствах.
Считает необоснованным отказ в допросе свидетеля П., который мог пояснить обстоятельства передачи телефона, допросе свидетеля ОРЧ И., присутствовавшего при изъятии наркотиков, допросе его, Дмитроченкова, в СИЗО и изъявшего образцы голоса.
Допрос И. и других оперативных сотрудников СИЗО считает незаконным, поскольку по факту изъятия телефона личный обыск не проводился, акт не составлялся, понятые не привлекались.
В связи с допущенными, по его мнению, нарушениями при изъятии телефона, полученная с него информация, в том числе и заключение фоноскопической экспертизы, является недопустимой.
Полагает, что оперативными сотрудниками была нарушена Инструкция о порядке регистрации сообщений о предполагаемом или совершенном преступлении в связи с составлением рапорта лишь 17.09.2015 г.
Полагая неполным и предвзятым проведенное расследование по делу, а приговор постановленным на недопустимых доказательствах и с нарушениями УПК РФ, считает необходимым вернуть дело на дополнительное расследование для опровержения его доводов, допросов ряда свидетелей.
Выражает несогласие с отказом суда в допросе санитара П., сотрудника ОРЧ И., свидетеля Б. в проведении следственного эксперимента для опровержения показаний Е., Г. и понятых.
Обращает внимание, что в последнем слове он просил о возобновлении судебного следствия для предоставления ряда новых важных доказательств, в чем ему также необоснованно отказали.
Отказ от рассмотрения дела с участием присяжных считает вынужденным и заявленным под обманом.
Просит приговор отменить и оправдать его по предъявленному обвинению, либо направить дело на новое рассмотрение.
В приложенных к жалобе дополнениях Дмитроченков оспаривает законность избрания ему в ходе предварительного расследования меры пресечения в виде подписки о невыезде.
Адвокат Шапошникова Н.И. в защиту Дмитроченкова А.Л. в апелляционной жалобе полагает приговор незаконным и необоснованным.
Считает, что в данном случае речь может идти только о покушении на приобретение наркотического средства в особо крупном размере и при условии, что кто-то из знакомых Дмитроченкова смог бы его передать в СИЗО. В то же время, поскольку наркотическое средство было изъято сотрудниками УФСБ, то действия Дмитроченкова могли быть квалифицированы только как приготовление к приобретению.
Указанная ею квалификация могла бы быть, если бы был достоверно доказан сам факт закладки наркотического средства Г. под столбом N 340 км.
Отмечает, что объективная фиксация действий Г. отсутствует, фотосъемка или видеосъемка момента закладки не проводилась, несмотря на осуществление ОРМ «Наблюдение». Сама Г. с начала следствия и задержания скрывала факт закладки, место приобретения ею наркотических средств и лиц, у которых она их приобрела, что свидетельствует о недостоверности ее показаний.
Полагает, что Дмитроченков подлежит оправданию по предъявленному обвинению, поскольку его обвинение построено на недопустимых доказательствах, добытых с нарушениями ст. ст. 75, 89, 184 УПК РФ и ст. ст. 2, 7 и 8 Закона об ОРД.
Критикуя действия оперативных сотрудников, приводит свое мнение как им необходимо было действовать в данной ситуации.
Считает, что сотрудники УФСБ, в том числе Е. и Г. действовали вопреки требованиям Закона об ОРД, когда оставили без «присмотра» заложенное наркотическое средство в больших размерах и на большую сумму, в течение 2-х часов за местом закладки никто не наблюдал, что происходило в течение этого времени неизвестно, фигурантов, которые должны были забрать наркотическое средство никто не дожидался.
Приведенные факты, по ее мнению, свидетельствуют о том, что наркотического средства там или не было, или оно было изъято Е. без понятых, доставлено в отдел, где и были в последующем составлены необходимые документы.
О фальсификации доказательств, по ее мнению, свидетельствует и тот факт, что Г. была задержана лишь через два дня после якобы сделанной закладки несмотря на наличие информации о ее причастности к сбыту наркотических средств.
Показания Е. считает недопустимыми доказательствами, поскольку их невозможно проверить каким-либо иным путем.
Обращает внимание, что защитой приглашались в суд дополнительные свидетели и эксперты, заявлялись ходатайства о допросе дополнительных свидетелей и истребовании дополнительных документов, приводились доводы о необходимости допросов сотрудника полиции И. и свидетеля П., чьи показания могли повлиять на оценку доказательств и опровергнуть доводы обвинения. Отказ в ходатайствах защиты расценивает как грубое нарушение права на защиту, проявление необъективности и предвзятости.
Указывает, что исходя из показаний Дмитроченкова, понятого Б., свидетель И. вместе с сотрудником Г. выезжал на место преступления. Однако понятые в судебном заседании поясняли, что не помнят водителя, несмотря на то, что он присутствовал на месте проведения ОРД. И в нарушение требований ст. 166 УПК РФ не был указан в протоколах следственных действий, что является самостоятельным основанием для признания протокола ОРД «Обследование зданий, сооружений, участков местности» от 16 сентября 2015 г. недопустимым доказательством.
По ее мнению, вызов И. объяснялся и процессуальной необходимостью, поскольку именно он отбирал образцы голоса Дмитроченкова, допросив его в СИЗО без адвоката, а затем на основании этих образцов была проведена фоноскопическая экспертиза, результаты которой также является недопустимыми.
Обращает внимание, что в ходе предварительного следствия и в судебном заседании Г. отрицала предварительный сговор с Дмитроченковым на сбыт, уверяла, что закладку она сделала именно для него самого, а не для продажи. При этом, она полагала, что речь идет о героине, а не карфентаниле. Данные показания не приняты судом во внимание.
Исходя из ее показаний считает недоказанным сговор на сбыт, объективную сторону сбыта, и неустановленным предмет преступления.
Полагает, что в ходе уголовного преследования Дмитроченкова нарушены положения Конституции РФ, УПК РФ, Закона об ОРД и Инструкции о порядке проведения обследования помещений, зданий, сооружений и участков местности.
В связи с допущенными нарушениями названной Инструкции при осмотре и изъятии наркотических средств следственные действия являются незаконными, а протокол осмотра места происшествия и изъятия в ходе него наркотического средства от 16 сентября 2015 г. является недопустимым доказательством.
Также полагает недопустимыми доказательствами:
— сообщение, зарегистрированное в КУСП за N от 17.09.2015 г. (т. 1 л.д. 2), поскольку в нем речь идет о проведении ОРМ «Проверочная закупка», тогда как по факту проводилось «наблюдение», проведенное до регистрации; кроме того регистрация проведена в нарушение Инструкции о порядке приема, регистрации и разрешения в территориальных органах МВД заявлений и сообщений о преступлениях, об административных правонарушениях, о происшествиях, утвержденной Приказом МВД от 29 августа 2014 г. N 736 (т. 23);
— рапорт о результатах ОРМ «Наблюдение» (т. 1 л.д. 29), поскольку нельзя проверить судебным путем показания Е. и их достоверность, фотоматериалы и видеозаписи к рапорту не приложены; при этом Е. не смог объяснить причины, по которым прерывалась видеозапись, заключение эксперта по данному вопросу отсутствует, а в проведении соответствующей криминалистической экспертизы по вопросу подделки и подчистки суд необоснованно отказал; сделанные защитой фотографии опровергают показания Е.;
— постановление о рассекречивании сведений, составляющих гостайну, поскольку оно вынесено на основании недопустимого рапорта об обнаружении признаков преступления и недопустимого протокола осмотра местности от 16.09.2015 г.;
— акт изъятия телефона у Дмитроченкова в СИЗО и Заключение служебной проверки, поскольку фактически имел место обыск, который в свою очередь должен проводиться в присутствии понятых;
— все доказательства, полученные на основании вышеуказанных двух документов;
— постановление о получении образцов голоса как вынесенное с нарушением права на защиту;
— допрос Дмитроченкова от 13.12.2015 г. и взятие образцов его голоса, поскольку на тот момент он являлся подозреваемым, а не свидетелем и не мог предупреждаться об ответственности за дачу ложных показаний, а кроме того допрос проведен в отсутствие адвоката.
Указывает, что представленные обвинением доказательства не свидетельствуют о том, что до проведения ОРМ «Наблюдение» у Дмитроченкова был сформирован умысел на сбыт наркотических средств и он совершал какие-либо подготовительные действия. Данные протоколы изъятия наркотического средства не могут быть положены в основу обвинения, поскольку они лишь свидетельствуют о причастности к сбыту Г., а не Дмитроченкова.
Подчеркивает, что ОРМ «Наблюдение» и «Исследование местности» проведены без регистрации в КУСП, свидетель Г. подтвердил, что регистрация была произведена после проведения ОРМ.
Полагает, что судом не приняты во внимание и не дано оценки обстоятельствам, касающимся данных о личности Дмитроченкова.
Судом не принято во внимание, что Дмитроченков болен, на его иждивении больные родители-пенсионеры, отец страдает онкозаболеванием, длительное время находился в условиях СИЗО, чем был лишен права на свидания, телефонные переговоры.
За период нахождения в СИЗО зарекомендовал себя удовлетворительно, от дачи показаний не отказывался, давал показания в суде.
Просит приговор в отношении Дмитроченкова отменить и оправдать его по предъявленному обвинению.
В возражениях на жалобы осужденного и его защитника государственный обвинитель Шермаков В.Е. полагая несостоятельными приведенные доводы, просит жалобы отклонить и приговор оставить без изменения.
Изучив уголовное дело, проверив доводы апелляционных жалоб, дополнений и возражений, Судебная коллегия отмечает, что выводы суда о доказанности вины Дмитроченкова в покушении на сбыт наркотического средства являются правильными, основаны на совокупности исследованных в судебном заседании и приведенных в приговоре доказательствах.
Вина Дмитроченкова подтверждается:
— показаниями свидетеля оперуполномоченного УФСБ Ельшаева, наблюдавшего за Г., об обстоятельствах «закладки» последней 16 сентября 2015 г. наркотического средства в районе километрового столба трассы » «;
— показаниями свидетеля оперуполномоченного УФСБ Г., проводившего изъятие спрятанного Г. наркотического средства;
— показаниями понятых при изъятии наркотического средства Б. и Е.
— показаниями свидетеля Ш., находившегося вместе с Г. при закладке наркотического средства и неосведомленного о характере ее действий;
— показаниями Г., в том числе при проверке ее показаний на месте и в ходе очной ставки с Дмитроченковым, подтвердившей факт производства закладки по указанию Дмитроченкова наркотического средства в пачке из-под сигарет в месте, где они затем были обнаружены и изъяты;
— показаниями сотрудников ФКУ УФСИН по области И., А., В. об обстоятельствах изъятия у Дмитроченкова в сентябре 2015 г. сотового телефона; актом изъятия телефона, заключением служебной проверки, протоколами выемки и осмотра изъятого телефона;
— материалами ОРМ, в том числе протоколами осмотра и прослушивания фонограмм записей разговоров между Г. и Дмитроченковым;
— протоколами осмотра предметов, другими приведенными в приговоре доказательствами.
Проверив и оценив каждое из приведенных в приговоре доказательств, суд правильно положил их в основу обвинения Дмитроченкова, не усмотрев оснований для признания недопустимым того или иного доказательства.
Заявленные ходатайства разрешались в установленном законом порядке, после заслушивания мнений сторон, с обоснованием принятого решения. При этом ряд ходатайств стороны защиты судом удовлетворялся. Отказ в удовлетворении того или иного ходатайства при соблюдении процедуры его рассмотрения не может расцениваться как нарушение права на защиту и не свидетельствует об обвинительном уклоне и проявлении какой-либо необъективности.
Так, суд обоснованно отказал в вызове и допросе санитара психиатрического отделения СИЗО П., соседей по палате М. и Л., допросе начальника оперативного отдела УФСБ, сотрудника полиции И., для выяснения источника приобретения Дмитроченковым впоследствии изъятого телефона, для разъяснения нормативной базы проведения того или иного оперативного мероприятия, обстоятельств допроса Дмитроченкова в качестве свидетеля и отобрания у него образцов голоса.
На основании соответствующего постановления между Г. Дмитроченковым, содержащимся в местах лишения свободы, зафиксированы многочисленные телефонные переговоры различной длительности в любое время суток. При этом звонки осуществлялись преимущественно с двух абонентских номеров, а непосредственно перед совершением преступления Дмитроченков звонил и принимал звонки на один телефонный номер и с того аппарата, который был у него изъят. В этой связи доводы защиты об отсутствии у Дмитроченкова мобильного телефона в постоянном пользовании несостоятельны и опровергаются показаниями Г., протоколами прослушивания фонограмм и записей разговоров, заключениями фоноскопических экспертиз. Сама Г. подтвердила каждый из состоявшихся разговоров. Дала соответствующие пояснения о содержании разговоров. Дмитроченков при прослушивании разговоров в суде не отрицал ряд из них, отказываясь комментировать лишь те, содержание которых напрямую уличали его в инкриминируемом деянии.
Показания Г. судом оценены и правильно также приняты во внимание как согласующиеся с другими доказательствами. При этом доводы защиты о возможном оговоре с ее стороны по приведенным в жалобах причинам проверялись судом и обоснованно с приведением мотивов принятого решения отвергнуты. Выводы суда являются правильными, с ними соглашается и Судебная коллегия.
Образцы голоса Дмитроченкова получены на основании соответствующего постановления следователя, осуществлены надлежащим лицом и оформлены в соответствии с требованиями УПК РФ. Дмитроченков был ознакомлен с составленным протоколом, каких-либо замечаний не высказывал.
Протокол допроса Дмитроченкова в качестве свидетеля, допустимость которого оспаривается защитой, в качестве доказательства в основу обвинения не положен, в связи с чем, обстоятельства данного допроса не влияют на законность приговора.
Обстоятельства проведения Е. и Г. ОРМ и процессуальное оформление полученных в результате ОРМ доказательств, подтверждены показаниями незаинтересованных свидетелей-понятых Б. и Е. После предъявления им в суде протокола «Обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств» от 16 сентября 2015 г. они подтвердили, что место закладки наркотических средств вид и упаковка, содержащиеся на фототаблице (расположение предметов, внешний вид и пр.) соответствуют действительности. Правильность отраженных в протоколе данных они заверили своими подписями, тождественность которых, они подтвердили. Их показания согласуются с показаниями Г., Ш., в связи с чем, правильно приняты судом во внимание.
С учетом этого оснований для заявленных защитой ходатайств о приобщении сделанных ею фотографий дорожного знака, проведении следственного эксперимента с выходом на место, истребований записей с камер видеонаблюдения на упомянутой трассе, не имелось.
Ссылки стороны защиты на участие в осмотре сотрудника полиции И. опровергаются показаниями понятых, согласно которым, действительно с ними кроме Г. был еще один сотрудник. Однако он по сути был водителем, из машины, на которой их доставили к месту производства осмотра, он не выходил и фактически не участвовал в осмотре, в связи с чем, его подписи в протоколе не требовалось.
Вопреки доводам жалоб все оперативно-розыскные мероприятия проведены в соответствии с Федеральным законом «Об оперативно-розыскной деятельности», полученные сведения переданы органу предварительного расследования в установленном законом порядке, в соответствии с требованиями УПК РФ, обоснованно судом признаны допустимыми и приняты во внимание.
Не является каким-либо нарушением и производство Г. при осмотре места закладки фотографирования на персональный планшет. Факт фотографирования подтвержден понятыми, им были предъявлены сделанные фотографии, правильность изображенного на них понятые подтвердили.
Период времени, когда заложенное наркотическое средство оставалось без контроля, не опровергает вывод суда о том, что изъято было именно заложенное Г. наркотическое средство.
Ошибочное указание в сообщении о проведении ОРМ названия мероприятия и даты его проведения не подвергает сомнению как вид проведенного мероприятия фактически, так и дату его проведения, подтвержденную понятыми Б. и Е.
Проведение ОРМ без регистрации в КУСП не влечет признания незаконными проведенные мероприятия, осуществленные на основании Закона «Об оперативно-розыскной деятельности».
Уголовное дело возбуждено следователем в установленном законом порядке, после поступления сообщения о преступлении, материалов проверки, результатов оперативно-розыскной деятельности.
Имеющееся в установочной части протокола «Обследование помещений» исправление в цифре «340», на что ссылается защита, как правильно указал суд, не является основанием для признания его недопустимым доказательством, поскольку из его текста, каждая страница которого удостоверена подписями сотрудника УФСБ и понятых, видно, что речь идет именно о километровом столбе «340».
Проверив и оценив каждое из положенных в основу обвинения доказательств с точки зрения относимости, допустимости и достоверности, судом сделан правильный вывод о виновности осужденного и о доказанности его вины в действиях, связанных с незаконным оборотом наркотических средств.
Ссылки Дмитроченкова на незаконность состава суда не основаны на материалах дела.
Вопреки доводам Дмитроченкова, сообщенные им в последнем слове сведения, были ранее озвучены в ходе судебного следствия, новыми для суда не являлись, в связи с чем, оснований для возобновления судебного следствия не имелось.
Таким образом, нарушений УПК РФ, влекущих отмену или изменение приговора, судом не допущено.
Как правильно установил суд, Дмитроченков в период времени до 15 сентября 2015 года вступил с Г., ранее осужденной в связи с заключением досудебного соглашения о сотрудничестве, в сговор на незаконный сбыт наркотических средств неустановленному лицу, в особо крупном размере, с целью извлечения материальной выгоды.
Указанное наркотическое средство было изъято из тайника сотрудниками УФСБ России по Смоленской области в рамках оперативно-розыскного мероприятия «Обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств».
С учетом установленных фактических обстоятельств и позиции государственного обвинителя действия Дмитроченкова правильно квалифицированы по ч. 3 ст. 30 и ч. 5 ст. 228.1 УК РФ, то есть покушение на незаконный сбыт наркотического средства, группой лиц по предварительному сговору, в особо крупном размере.
Неосведомленность Г. о конкретном виде наркотического средства, которое она закладывала в тайник, факт нахождения Дмитроченкова в СИЗО, на что ссылается адвокат как доказательство его непричастности, не опровергает выводы суда о совершении деяния группой лиц по предварительному сговору, когда каждый из соисполнителей выполняет отведенную ему роль. При этом Дмитроченков совершал свои действия с помощью телефона, согласовывал с Г. условия приобретения наркотика, количество и качество, контролировал действия Г.
Психическое состояние осужденного судом изучено полно и объективно.
В ходе предварительного расследования в отношении Дмитроченкова проводилась амбулаторная комплексная психолого-психиатрическая экспертиза.
При этом экспертами учитывалась его склонность к суицидальным попыткам.
Выводы экспертов мотивированны, научно обоснованны, об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения эксперты предупреждались.
В ходе судебного разбирательства судом дополнительно проверялось его состояние здоровья, запрашивались необходимые сведения из мед. части по месту его содержания, согласно которым, также отмечалось демонстративно-шантажное поведение, склонность к самоповреждениям (т. 4 л.д. 159, л.д. 168).
Оценив выводы экспертов, адекватное поведение Дмитроченкова в ходе судебного разбирательства, приняв во внимание дополнительные сведения, суд обоснованно признал Дмитроченкова вменяемым и отказал в назначении и проведении дополнительной (повторной) экспертизы для выяснения его психического состояния.
Наказание Дмитроченкову назначено в соответствии с требованиями закона, с учетом установленных обстоятельств дела, характера и степени общественной опасности совершенного преступления, относящегося к особо тяжким, смягчающих и отягчающего наказание обстоятельств, данных о личности, влияния назначаемого наказания на его исправление.
Все влияющие на наказание обстоятельства судом учтены в полной мере, в том числе и те, на которые ссылаются осужденный и его защитник.
Оснований для применения положений ст. ст. 64 и 73 УК РФ суд обоснованно не усмотрел. Не находит таких обстоятельств и Судебная коллегия.
Таким образом, назначенное наказание, как по своему виду, так и размеру, отвечает всем требованиям закона, и выводы суда мотивированы.
Мера пресечения в ходе производства по делу в виде подписки о невыезде избрана следователем в пределах своей компетенции, в соответствии с требованиями УПК РФ, осужденным не обжаловалась, а зачет времени, в течение которого осужденный находился на подписке о невыезде, отбывая при этом назначенный ему предыдущим приговором срок лишения свободы, в срок назначенного наказания, законом не предусмотрен.
На основании изложенного, руководствуясь ст. ст. 389.20, 389.28, 389.33 УПК РФ, Судебная коллегия