Иногда они возвращаются: Один живой за одного мертвого…
Не знаю, кто назвал Стивена Кинга Королем ужасов, но как по мне, так сполна оправдывает свой титул. Самое интересное, что экранизации его книг по большей мере получаются какими-то неудачными. Но возможно это личное мое мнение, ведь в свое время я прочла почти все его произведения и вижу большую разницу между книгами и кино. Но не в этот раз…
Как это ни странно, но до недавнего времени я даже не подозревала, что у Кинга есть такое произведение. Потому фильм мне очень даже понравился. Несмотря на то, что снят он был еще в прошлом веке (какой же древностью веет от этого выражения), он и сегодня даст фору многим мистическим ужасам.
Прошлое и настоящее мистера Нормана
Итак. Джим Норман возвращается в город своего детства. Ему не очень это нравится, но деваться некуда, ведь здесь он может получить работу, которая ему хорошо подходит. Мистер Норман — учитель старших классов. Один из учеников заявляет, что их класс не совсем обычный. Многие из них занимаются в спортивной команде школы и все что им нужно, это упорно тренироваться. Обучение как-то не особо входит в их планы. Но Джим намерен учить школьников по правилам.
Собственно первый день на новой работе проходит вполне нормально, а вот дом где они живут, взывает у героя довольно противоречивые воспоминания. С одной стороны он вспоминает, как весело им было здесь с братом. С другой память возвращает его в тот день, когда случилась трагедия. Той же ночью он слышит чей-то плач и вдруг реально попадает в свое прошлое. Туда, где весело болтают его родители, туда, где старший брат Уэйн берет его с собой в библиотеку.
Чтобы побыстрее добраться до нужного места, ребята идут через железнодорожный тоннель. Здесь-то они и встречаются с компанией старшеклассников, которые шутки ради решают поиздеваться над детьми. Встреча заканчивается трагедией, брат героя и трое бездельников погибают. А уже на следующий день в его классе появляется ученик по имени Ричард Лоусен — один из троицы погибших парней…
Чего хотят мертвецы?
Судя по началу фильма, у нашего героя были какие-то непонятки на последнем месте работы, потому он находится под контролем директора. В новом классе у него тут же возникает конфликт с одним из спортсменов. При этом мертвый Лоусон вернулся сюда не просто чтобы испортить жизнь Джиму, а дабы расквитаться за прошлое. Неудивительно, что ведет он себя по-хамски и всячески провоцирует учителя.
Несмотря на спокойный внешний вид, мистер Норман почти взрывается от каждой выходки школьников. Причем мертвецы изначально убивают подростков, словно специально подставляя Нормана. В какой-то момент даже создается впечатление, что герой сам всех убивает, примерно как в фильме «Игра в прятки», но не знает об этом. При этом он сам утверждает, что всех детей убили.
Они настоящие!
Сначала я думала, что чувство вины у Джима настолько сильное, что все происходит только в его голове. Не потому ли в момент, когда погиб Билли, машину Лоусона никто не видел. Кроме того, Джим видит запись своего детства на кассете с фильмом, взятой в прокате.
Однако Лоусон и пего дружки совершенно материальные, они живые и точно такие же, как в его детстве. Я все никак не могла понять, что же такого сделал Джимми, что призраки преследуют его даже спустя почти 30 лет. Но таки чуть позже становится ясно, что именно он виновен в их смерти.
Один живой за одного мертвого
И да, каждый новый мертвец появляется после смерти ученика, то есть, они буквально занимают места живых. Где-то я уже видела такой обмен: одни мертвый за одного живого, кажется, в пятой части фильма «Пункт назначения».
Причем мертвые, как я уже говорила, явились сюда с вполне определенной целью, потому их вовсе не заботит, что о них подумают или что их накажут за плохое поведение. Они настолько нагло себя ведут, что даже самый вредный ученик — спортсмен Чип замечает это и даже делится своими подозрениями с Джимом, а потом его убивают все те же мертвые отморозки.
Что страшнее?
Так вот, приближается дата, когда 27 лет назад они погибли.
Кстати, этот срок в кино является отсылкой к фильму «Оно». В книге после трагедии детства прошло всего 17 лет. Именно с этим днем все и связано. А еще бывший полицейский подсказывает Норману, что отморозки перевелись в его класс не из другой школы. Милфорд — это название кладбища, где они похоронены.
Именно на погосте наш герой вспоминает, что был еще и третий парень, который тогда сбежал из машины, а значит остался жив. Но если Норман просто видел кошмары и периодически срывался, то Мюллер постоянно жил в страхе, что однажды его погибшие друзья вернутся и отомстят ему за предательство. Так что еще не понятно, кому было хуже.
Вся компания в сборе…
Наконец, вся компания собралась вместе. Джим вернулся в город спустя 27 лет, трое отморозков вернулись к жизни, дабы ему отомстить, они даже нашли четвертого своего друга. А для верности решили захватить еще и сына Нормана.
Но вот незадача, мать с сыном укрываются в церкви и туда войти мертвецы не смогли. Увы, маленькому мальчику никто не сказал, что не стоит верить всему что видишь и слышишь. И он также попал в руки отморозков. Остался только один персонаж — брат Джима – Уэйн.
Сначала он не смог вернуться, видимо, не хватило энергии. Уэйн появился только после смерти Миллера, тот стал на сторону Нормана и, собственно, пожертвовал собой. Умирая он сказал, что за каждую взятую жизнь вернется другая. В общем, ситуация была воссоздана почти в точности и все повторилось. Но закончилось навсегда.
Место для мертвых
В фильме есть еще один интересный момент. Из-за внезапной смерти, Уэйн все это время пребывает между мирами. При этом он понятия не имеет, что в реальности уже прошло 27 лет и совершенно не узнает своего младшего брата. Он совсем не хочет возвращаться туда, где бы один.
Естественно, остаться в реале ему тоже нельзя, тогда он зовет с собой Джима. Наш герой тоже пока не собирается в мир иной. Но Джим и Салли все-таки смогли убедить Уэйна, что его место в другом мире. Что Джим все еще нужен своему сыну, а сам Уэйн теперь может идти дальше, туда где его ждут родители и куда однажды придет и его младший брат.
В общем, фильм крутой по всем параметрам, даром, что снят еще в «прошлом веке». Так что посмотреть его стоит обязательно. Я же в свою очередь собираюсь прочесть сам рассказ, а также пересмотреть картину «Иногда они возвращаются… снова», в которой использована аналогичная идея.
Иногда они возвращаются
Кто хлещет в жару портвейн, кто не греет пива зимой, Кто плюется, как верблюд, кто смеется, как козодой? Кто гадит в наших парадных, кто блюет в вагонах метро, Кто всегда готов подбить нам глаз и всадить вам в бок перо?
Это гопники! Это гопники! Это гопнички! Они мешают мне жить!
«Иногда они возвращаются» — американский фильм ужасов, снятый по мотивам одноимённого рассказа Стивена Кинга для телеканала CBS. Несмотря на то, что в фильме слегка изменены акценты, он является одной из немногих удачных адаптаций кинговской прозы для телевидения, что неудивительно, так как сидевший в режиссёрском кресле Том МакЛафлин до этого успел снять одну из наиболее удачных частей «Пятницы, 13-е» — «Джейсон жив!». Идеальный вариант фильма на Хэллоуин.
Изначально кино планировалось как один из сегментов антологии «Кошачий глаз», однако продюсер Дино ДеЛаурентис решил, что эта история заслуживает полного метра. Впоследствие вышло два сиквела — один другого позорнее, да к тому же пришитых к оригинальной картине белыми нитками. Правда, в них развивалась тема дьявольщины, имевшая место в рассказе, но в фильме опущенная.
Сюжет [ править ]
Повзрослевший Джим устраивается учителем в родную школу и сходу получает самый трудный класс, верховодит в котором задира Чип. Но настоящие проблемы начинаются тогда, когда ученики Джима начинают погибать один за другим, а на их место приходят новые… те самые хулиганы, двадцать семь лет назад убившие его брата — живые, здоровые и не постаревшие ни на день. На близких Джима и его самого открыта настоящая охота, и теперь бедному учителю необходимо срочно найти способ отправить распоясавшуюся нежить обратно в Ад…
Иногда они возвращаются
Иногда они возвращаются
Миссис Норман ждала мужа с двух часов, и когда его автомобиль наконец подъехал к дому, она поспешила навстречу. Стол уже был празднично накрыт: бефстроганов, салат, гарниры «Блаженные острова» и бутылка «Лансэ». Видя, как он выходит из машины, она в душе попросила Бога (в который раз за этот день), чтобы ей и Джиму Норману было что праздновать.
Он шел по дорожке к дому, в одной руке нес новенький кейс, в другой — школьные учебники. На одном из них она прочла заголовок: «Введение в грамматику». Миссис Норман положила руки на плечо мужа и спросила: «Ну как прошло?» В ответ он улыбнулся.
А ночью ему приснился давно забытый сон, и он проснулся в холодном поту, с рвущимся из легких криком.
В кабинете его встретили директор школы Фентон и заведующий английским отделением Симмонс. Разговор зашел о его нервном срыве. Он ждал этого вопроса…
Директор, лысый мужчина с изможденным лицом, разглядывал потолок, откинувшись на спинку стула. Симмонс раскуривал трубку.
— Мне выпали трудные испытания… — сказал Джим Норман.
— Да-да, конечно, — улыбнулся Фентон. — Вы можете ничего не говорить. Любой из присутствующих, я думаю, со мной согласится, что преподаватель — трудная профессия, особенно в школе. По пять часов в день воевать с этими оболтусами. Не случайно учителя держат второе место по язвенной болезни, — заметил он не без гордости. — После авиадиспетчеров.
— Трудности, которые привели к моему срыву были… особого рода, — сказал Джим.
Фентон и Симмонс вежливо покивали в знак сочувствия: последний щелкнул зажигалкой, чтобы раскурить потухшую трубку. В кабинете вдруг стало нечем дышать. Джиму даже показалось, что ему в затылок ударил свет мощной лампы. Пальцы у него сами забегали на коленях.
— Я заканчивал учебу и проходил педагогическую практику. Незадолго до этого, летом, умерла от рака моя мать, ее последние слова были: «Я верю в тебя, сынок». Мой брат — старший — погиб подростком. Он собирался стать учителем, и перед смертью мама решила…
По их глазам Джим увидел, что его «занесло», и подумал: «Господи, надо же самому все запороть!) — Я сделал все, чтобы оправдать ее ожидания, — продолжал он, уже не вдаваясь в подробности запутанных семейных отношений. — Шла вторая неделя практики, когда мою невесту сбила машина. Тот, кто ее сбил, скрылся. Какой-то лихач… его так и не нашли. Симмонс что-то ободряюще гукнул. — Я держался. А что мне оставалось? Она очень мучилась — сложный перелом ноги и четыре сломанных ребра, — но ее жизнь была вне опасности. Я, кажется, сам не понимал, сколько мне всего выпало. Стоп. Эта тема для тебя гроб. — Я пришел стажером в профессиональное училище на Сентер-стрит, — сказал Джим.
— Райское местечко, — незамедлительно отреагировал Фентон. — Финки, сапоги с подковками, обрезы на дне чемоданов, прикарманивание денег на детские завтраки, и каждый третий продает наркотики двум другим. Про это училище вы можете мне не рассказывать.
— У меня был паренек Марк Циммерман, — продолжал Джим. — Восприимчивый мальчик, играл на гитаре. Он был в классе с литературным уклоном, и я сразу отметил его способности. Однажды я вошел в класс и увидел, что двое сверстников держат его за руки, а третий разбивает его «Ямаху» о батарею парового отопления. Циммерман истошно вопил. Я закричал, чтобы они отпустили его, но когда я попытался вмешаться, один из них ударил меня изо всех сил. — Джим передернул плечами. — Это была последняя капля, у меня произошел нервный срыв. Нет, никаких истерик или забивания в угол. Просто не мог переступить порог этого заведения. Подхожу к училищу, а у меня вот здесь все сжимается. Воздуха не хватает, лоб в испарине…
— Это мне знакомо, — кивнул Фентон.
— Я решил пройти курс лечения. Групповая терапия. Частный психиатр был мне не по карману. Лечение пошло на пользу. Я забыл сказать: Салли стала моей женой. После того несчастного случая у нее осталась небольшая хромота и рубец на теле, а так она у меня в полном порядке.
— Он посмотрел им в глаза.
— Педпрактику вы, кажется, закончили в Кортес Скул, — полуутвердительно сказал Фентон.
— Тоже не подарок, — бросил Симмонс.
— Хотелось испытать себя в трудной школе, — объяснил Джим. — Специально поменялся с однокурсником.
— И школьный инспектор, и ваш непосредственный наставник поставили вам высшую отметку, — сказал Фентон. — Да.
— А средний балл за четыре года составил 3,88. Почти максимум.
— Я любил свою работу.
Фентон с Симмонсом переглянулись и встали. Поднялся и Джим.
— Мы вас известим, мистер Норман, — сказал Фентон. — У нас есть еще кандидаты, не прошедшие собеседование… — Я понимаю.
— …но лично меня впечатляют ваши академические успехи и волевой характер.
— Сим, я думаю, мистер Норман не откажется выпить перед уходом чашечку кофе.
Они обменялись рукопожатием. В холле Симмонс сказал ему:
— Считайте, что место — ваше, если, конечно, не передумаете. Разумеется, это не для передачи.
Джим согласно кивнул. Он и сам наговорил много такого, что было не для передачи.
Дэвис Хай Скул, издали напоминавшая неприступную крепость, была оборудована по последнему слову техники — только на научный корпус выделили из прошлогоднего бюджета полтора миллиона долларов. В классных комнатах, которые помнили еще послевоенных ребятишек, стояли парты модного дизайна. Учащиеся были из богатых семей — хорошо одеты, опрятны, развиты. В старших классах шестеро из десяти имели собственные машины. Словом, приличная школа. В ту пору, про которую нынче говорят «больные семидесятые», о такой школе можно было только мечтать. Рядом с ней профессиональное училище, где раньше преподавал Джим, казалось доисторическим монстром.
Однако стоило зданию опустеть, как в свои права вступала некая темная сила из былых времен. Невидимый зверь, который неотвязно следовал за тобой. Иногда, поздно вечером, когда Джим Норман шел пустынным коридором четвертого корпуса на выход, к автостоянке, ему чудилось, что он слышит за спиной его тяжелое дыхание.
В конце октября он снова увидел ночной кошмар и на этот раз не сумел сдержать крика. Хватая руками воздух, он не сразу понял, где он. пока не увидел Салли: она сидела на постели, держа его за плечо. Сердце бешено колотилось.
— О Боже. — Он провел ладонью по лицу. — Ну как ты?
— Все нормально. Я кричал?
— Еще как. Что-то приснилось?
— Эти мальчишки, которые разбили гитару о батарею?
— Нет, давнишние дела. Иногда вдруг все возвращается так отчетливо. Ничего, уже прошло.
— Хочешь стакан молока? — В ее глазах промелькнула озабоченность.
Он поцеловал ее в плечо:
Она выключила ночник, а он еще долго лежал, вглядываясь в темноту.
Хотя в школе он был человек новый, для него составили удобное расписание. Первый час свободный. Второй и третий — сочинение в младших классах: один класс скучноватый, другой весьма живой. Интереснее всего был четвертый час: курс американской литературы для поступающих в колледж; для этих не было большего наслаждения, чем сплясать на костях признанных классиков. Пятый час, обозначенный как «Консультации», отводился для бесед с теми, кто плохо успевал или у кого возникали сложности личного характера. Таких либо не было, либо они не желали раскрываться, так что он мог спокойно посидеть с хорошей книгой. Шестой час — грамматика — был до того сухим, что казалось, раскрошится, как мел.
Единственным по-настоящему серьезным огорчением был для него седьмой час, «Литература и жизнь», который он проводил в тесной клетушке на третьем этаже — в сентябре там стоялa жара, зимой — холод. Здесь были собраны те. кого в школьных каталогах стыдливо именуют «медленно усваивающими».
В классе Джима сидели двадцать семь таких «медленно усваивающих», все как на подбор атлеты. В лучшем случае им можно было поставить в вину отсутствие интереса к предмету, в худшем — откровенное хулиганство. Как-то раз он открыл дверь и увидел на доске столь же удачную, сколь и непотребную карикатуру на себя с явно излишней подписью мелом: «Мистер Норман». Он молча стер ее и начал урок под издевательские смешки.
Иногда они возвращаются
1 декабря 2008, Михаил МАШИН
Автомобиль-букашка, автомобиль-невеличка… Сколько ласковых прозвищ было придумано для этой действительно небольшой по своим размерам, но сыгравшей воистину огромную роль в истории мирового автомобилестроения модели. Речь, конечно же, идет о FIAT 500 — культовом «Cinquecento», производство которого возродилось спустя ровно 50 лет после выпуска первой модификации.
Не трудно представить, в какой обстановке и с какими настроениями вступала Италия во вторую половину ХХ века. Опустошенное, разоренное войной государство. Оккупированная войсками союзников по антигитлеровской коалиции страна, в которой царили бедность и разруха. Люди едва сводили концы с концами, никто даже и помыслить не мог о каком-то ином средстве передвижения, кроме велосипеда.
Но итальянцы не были бы итальянцами, если бы даже в такой сложной ситуации не сохранили врожденный безграничный оптимизм. Долго горевать над своей незавидной участью им не с руки. Нужно продолжать жить, причем не как придется, а радостно, светло, уверенно смотря в завтрашний день. Это касается всех областей деятельности, в том числе и автомобилестроения. Европа, а вместе с ней и Италия отправляются в новый, гораздо более интересный и беззаботный мир. Следовательно, и машины в этом мире должны быть соответствующие. Но какие?
В начале 50-х гг. прошлого века об этом задумывались многие. В том числе и конструкторы Туринской автофабрики, которые решили обновлять модельную линейку своей продукции не с чистого листа, а умело используя славное наследие не столь славной темной — вернее коричневой — эпохи Муссолини.
До войны определенной популярностью на Апеннинах, да и в Европе пользовался Fiat 500 Topolino (выпускался с 1936 г.). Его название, полученное за чрезвычайно маленькие размеры, переводится как «Мышонок». Это был совсем «микро» автомобильчик, настоящий кроха, рассчитанный только на двух пассажиров. В этой малой вместительности и крылась основная проблема. Согласитесь, многодетные итальянские семьи вряд ли с особым восторгом примут двухместную машину, пусть в ней и будет предусмотрено два детских сиденья в багажном отделении (но куда же тогда девать багаж?). «Нет, для нового мира такой «мышонок» не подойдет», – здраво рассудил конструктор Fiat’а Джакоза Данте (Giacosa Dante), несмотря на то что Topolino был одной из первых его работ.
Кстати говоря, Джакоза Данте — легендарная, весьма харизматичная личность. Это и неудивительно, ведь только такие личности могут конструировать действительно культовые машины. Художник по натуре, в 17 лет он поступил в Туринский политехнический университет. Впитав во время учебы идеи свободомыслия, за пять лет, проведенных в стенах alma mater, он получил блестящее инженерное образование и стал абсолютно чужд политике, отторгнув ее всем своим существом (в отличие от многих известных немецких и французских автомобилестроителей, он не был замечен в заигрывании с нацистскими режимами). Последовавшая за тем армия и офицерская школа укрепили его позицию и мировоззрение, вместе с тем преподав хорошие уроки по управлению людьми без лишнего принуждения и приказов. Этого стиля руководства он будет придерживаться всю дальнейшую жизнь, что поможет ему всегда находить взаимопонимание с подчиненными и формировать в коллективе единомышленников дружескую атмосферу, как нельзя лучше располагающую к созиданию легенд.
На Fiat сеньор Джакоза пришел в 1928 г. По окончании Второй мировой аполитичный инженер — уже главный конструктор автозавода. Этот пост он будет занимать более четверти века и примет активное участие в разработке многих моделей Туринской автофабрики, в том числе таких бестселлеров, как Fiat 600/500 и Fiat 124 (известного нам как «Копейка»; да и «шестисотка/пятисотка» отметится в российском автомобилестроении, но об этом чуть ниже).
Выйдя на пенсию, сеньор Джакоза не отойдет от дел. Он будет продолжать консультировать своих коллег практически до самой смерти (в 1997 г.).
Еще молодой и полный сил новоиспеченный главный конструктор с энергией, свойственной только наследникам великих римлян, берется за модернизацию своего же Topolino — к тому времени безнадежно устаревшего. В итоге в 1955 г. на свет появляется Fiat 600 — переходная модель к совершенно неподражаемому гимну послевоенной Европы — Fiat 500 Nuova.
Из Италии по всей Европе
Производство Fiat 500 Nuova стартовало в 1957 г. Он мало чем напоминал своего прародителя, разве что размерами: такой же миниатюрный. А в остальном… до неузнаваемости изменившийся внешний облик, усовершенствованная техническая начинка, но главное — в машине теперь могло поместиться 4 взрослых пассажира. Возможно, из-за этих существенных различий в дальнейшем в обиходе стало принято называть модель 1936 г. просто Topolino, не упоминая индекса. Ну а за более поздней версией и всеми ее модификациями единолично закрепился титул «Самого главного пятисотого».
Нам трудно понять, чем пленил этот «малыш» сначала итальянскую, а потом и европейскую публику. Миленькая «мордашка», невысокая цена, но остается только догадываться, как при длине автомобиля чуть меньше 3 м в нем помещались 4 человека и в каких невероятных условиях они там находились. Как вообще мог сдвинуть с места всю эту «ораву» плюс багаж и собственно автомобиль «моторчик» мощностью 13 л. с.? В дальнейшем на «Чинквоченте», конечно, стали устанавливать более мощные двигатели, но и они особой резвостью не отличались. Хотя машина, если сильно постараться, была способна развить и 100 км/ч.
Справедливости ради стоит отметить, что век Nuova был очень краток. Уже через три года ей на смену пришли модификации 500D и 500K Giardiniera (Садовник). Последняя была на целых 10 см длиннее. Дальше была 500F Berlina с дверьми, открывающимися по ходу движения машины, а не против, как на предыдущих моделях. В конце шестидесятых появилась люксовая версия 500L Lusso, имевшая улучшенный интерьер и ремни безопасности. Последним воплощением прежнего Fiat 500 стала Rinnovata (Обновлённая), или просто 500R. Всего по различным данным было собрано около 15 млн различных «пятисоток».
Уже начиная с середины 50-х гг. отдельные страны, покупая лицензии (или не покупая, догадываетесь, о ком это мы?), принялись усердно воспроизводить на своих автозаводах успешную итальянскую идею «массового транспортного средства для трудящихся». Старейшее балканское автомобилестроительное предприятие Zastava Automobili a. d. из сербского города Крагуевац (тогда Югославия) в 1955 г. освоило выпуск дивной машинки Zastava-750. За почти 30 лет производства было изготовлено более 900 тыс. экз.
Спустя 2 года Fiat 600 получает прописку в Испании под именем Seat 600, где становится чуть ли не национальным героем. С конвейера до начала 70-х гг. сошло более 800 тыс. авто, получивших на Пиренеях ласкательное прозвище «pelotilla», что переводится с испанского как «шарик» или «катыш».
Естественно, строители самого справедливого общества не могли обойти стороной такую удачную находку. Бессонные ночи, проведенные в мучительных раздумьях, что бы такого скопировать (читай — урвать) у мерзких буржуинов, чтобы одним махом осчастливить всех советских граждан, привели к очевидному решению — конечно же, Fiat. Вот так в СССР на широкие проспекты и улицы, носящие имена преданных идейных борцов, выехала многотысячная армия «горбатых» ЗАЗ-965. К чести отечественных автостроителей необходимо сказать, что первый «Запорожец» не был бездумным слепком со своего итальянского прообраза. Модель долго и сложно дорабатывали, над ней корпели, пыхтели и мучались. Вообще вся история с созданием 965-го стоит отдельной статьи, поэтому отметим лишь самое важное: наши соотечественники получили, правда, совсем зыбкую, но все-таки надежду обзавестись личным транспортом — не в пример «Туринцу», на покупку которого уходил в среднем полугодовой заработок служащего, «Запорожец» требовал усердной работы в течение нескольких лет.
Из прошлого в будущее
Безошибочно угаданная концепция небольшого, в меру комфортного, достаточно «живенького» и, главное, доступного автомобиля на долгие годы заложила основное направление развития мирового автомобилестроения. Даже после прекращения производства «пятисотка» пленяла умы миллионов поклонников по всему земному шару. Есть свидетельства, что в том или ином обличии (как Fiat, Zastava, Seat или ЗАЗ) она появлялась в самые экзотические уголки нашей планеты — в Аргентину и Египет, Австралию и Юго-Восточную Азию. И везде ее встречали с неизменным пиететом, уважением и любовью.
Наверное, именно поэтому благодаря удивительной магии, притягательной искренности память о модели как часть общеевропейской памяти шагала сквозь десятилетия. Чтобы в результате снова вернуться к нам через 50 лет уже в виде обновленного Fiat 500 XXI века. Как заявили маркетологи итальянского автоконцерна: «FIAT 500 — манифест нового «Фиата». В этой компактной модели воплощены новые устремления старейшего европейского бренда, новый подход, новая стратегия по продвижению, новое отношение к автомобилю». Но при этом, что заслуживает самого глубокого почтения, общая идея была сохранена. А потому: король не умер, да здравствует король! Как все-таки здорово, что иногда такие эпохальные авто возвращаются!