Государство – это машина
11 июля 1919 года Владимир Ильич Ленин прочитал в Центральной школе советских работников (так назывался тогда Свердловский университет) лекцию о государстве. Ленин, как это видно из его собственных слов, предполагал не ограничиваться одной лекцией. Однако первая лекция осталась единственной и продолжения не имела.
Уникальна лекция не только тем, что была единственной. В простой и доступной форме Ильич дал важнейшие определения о государстве, кратко и емко сформулировал понятийный аппарат. Государство Ленин обозначил как машину. Это слово повторяется в ходе лекции больше десятка раз, а в таком ленинском произведении как «Государство и революция» – несколько десятков раз.
«Форма этой машины, – поясняет Ленин, – может быть самой разнообразной». Действительно, любой учебник теории государства и права дает классификацию по форме правления (республики, монархии) и по форме политического режима (демократии, автократии, деспотии, тирании и т.п.). Если говорить о такой форме как демократия, то история знает античные рабовладельческие демократии, феодальные демократические формы, буржуазную демократию.
Содержанием же государства является его классовая сущность, а содержание, как известно, всегда имеет приоритет над формой. По содержанию государство может быть рабовладельческим, феодальным, буржуазным, социалистическим. Если продолжить аналогии с машиной, то содержание определяет тот класс, который ею рулит.
Буржуазную форму демократии Ленин описывает в своих трудах подробно и многократно, характеризуя ее как «демократию формальную», «урезанную», «убогую», «фальшивую», «демократию для ничтожного меньшинства», «демократию для богатых», «наилучшую оболочку капитализма». И, одновременно с этим, демократия по Ленину – наилучшая для пролетариата форма при капитализме. С этим трудно не согласиться, так как худшей формой капитализма является открытая диктатура буржуазии — фашизм.
Любая демократия по Ленину – есть в своем роде диктатура. Так, буржуазная демократия всегда – диктатура буржуазии (замаскированная либо открытая), и, в свою очередь, диктатура пролетариата – есть демократия подлинная, социалистическая.
В далеком будущем бесклассовое общество отправит эту машину «туда, где ей будет тогда настоящее место: в музей древностей, рядом с прялкой и с бронзовым топором». Но на первых порах при социализме эта машина нужна.
Однако буржуазная машина для социализма не подходит, так как заточена под иные нужды. Пролетариату нужно не только занять место у руля, но и переделать саму машину. История показала, что и обратное действие этого правила имеет место. Социалистическая государственная машина, не подходящая для капитализма, также подверглась слому, переделке.
Этот процесс был назван «перестройкой».
Государство это машина для угнетения одного класса другим
Ленин В.И. ПСС. Т. 39. С. 74 –76.
[. ] Формы государства были чрезвычайно разны. Во времена рабовладельческие в странах наиболее передовых, культурных и цивилизованных по-тогдашнему, например, в древней Греции и Риме, которые целиком покоились на рабстве, мы имеем уже разнообразные формы государства. Тогда уже возникает различие между монархией и республикой, между аристократией и демократией. Монархия – как власть одного, республика – как отсутствие какой-либо невыборной власти; аристократия – как власть небольшого сравнительно меньшинства, демократия – как власть народа (демократия буквально в переводе с греческого и значит: власть народа). Все эти различия возникли в эпоху рабства. Несмотря на эти различия, государство времен рабовладельческой эпохи было государством рабовладельческим, все равно – была ли это монархия или республика аристократическая или демократическая.
Государство есть машина для угнетения одного класса другим, машина, чтобы держать в повиновении одному классу прочие подчиненные классы. Форма этой машины бывает различна. В рабо [236> владельческом государстве мы имеем монархию, аристократическую республику или даже демократическую республику. В действительности формы правления бывали чрезвычайно разнообразны, но суть дела оставалась одна и та же: рабы не имели никаких прав и оставались угнетенным классом, они не признавались за людей. То же самое мы видим и в крепостном государстве.
Перемена формы эксплуатации превращала рабовладельческое государство в крепостническое. Это имело громадное значение. В рабовладельческом обществе – полное бесправие раба, он не признавался за человека; в крепостническом – привязанность крестьянина к земле. Основной признак крепостного права тот, что крестьянство (а тогда крестьяне представляли большинство, городское население было крайне слабо развито) считалось прикрепленным к земле, отсюда произошло и самое понятие – крепостное право. Крестьянин мог работать определенное число дней на себя на том участке, который давал ему помещик; другую часть дней крепостной крестьянин работал на барина. Сущность классового общества оставалась: общество держалось на классовой эксплуатации. Полноправными могли быть только помещики, крестьяне считались бесправными. Их положение на практике очень слабо отличалось от положения рабов в рабовладельческому государстве. Но все же к их освобождению, к освобождению крестьян, открывалась дорога более широкая, так как крепостной крестьянин не считался прямой собственностью помещика. Он мог проводить часть времени на своем участке, мог, так сказать, до известной степени принадлежать себе, и крепостное право при более широкой возможности развития обмена, торговых сношений все более и более разлагалось, и все более расширялся круг освобождения крестьянства. Крепостное общество всегда было более сложным, чем общество рабовладельческое. В нем был большой элемент развития торговли, промышленности, что вело еще в то время к капитализму. В средние века крепостное право преобладало. И здесь формы государства были разнообразны, и здесь мы имеем и монархию и республику, хотя гораздо более слабо выраженную, но всегда господствующими признавались единственно только помещики-крепостники. Крепостные крестьяне в области всяких политических прав были исключены абсолютно. [. ] [237]
8. О понятии государства и его происхождении
Сколько раз ни перечитывай труд «Государство и революция», в нем не отыщешь всестороннего обсуждения вопроса о понятии и происхождении государства. Аналогичное положение и в работе «О государстве», и в других сочинениях Ленина. Практически никакого исследования этих проблем в огромном литературном наследии основателя большевизма нет.
И это – лишнее свидетельство теоретической ущербности воззрений Ленина на государство. Почти полное отсутствие теоретических рассуждений по общим вопросам государства даёт основание высказать мнение, что Ленин не был теоретиком государства.
И всё же в названных сочинениях Ленина, равно как и в нескольких иных, содержатся его разрозненные высказывания о понятии и происхождении государства, об отдельных сторонах его деятельности и структуре. Известная систематизация этих высказываний позволяет составить впечатление о представлениях Ленина по рассматриваемым вопросам.
Хотя в этих работах нет достаточно полного раскрытия понятия государства и его происхождения, но по отрывочным высказываниям, относящимся к данным проблемам, можно сделать вывод, что Ленин приемлет из марксизма узко классовое понимание государства и его происхождения.
С точки зрения Ленина, сложный вопрос о государстве – один из наиболее запутанных буржуазными учеными, писателями и философами, как умышленно, так и неумышленно. Ленин объясняет эту «запутанность» тем, что вопрос о государстве затрагивает интересы господствующих классов больше, чем какой-либо иной вопрос, уступая в этом отношении лишь основам экономической науки.
В работе «Государство и революция» Ленин писал: «Государство есть продукт и проявление непримиримости классовых противоречий. Государство возникает там, тогда и постольку, где, когда и поскольку классовые противоречия не могут быть примирены» (33, 7). И далее следует утверждение, что само существование государства доказывает непримиримость классовых противоречий. Это положение Ленин ничем не аргументирует, никак не доказывает – он выдвигает его как постулат, по примеру положения, что учение Маркса всесильно, потому что оно верно.
В работе «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» Ленин просто утверждает: «. Что такое государство? Это организация господствующего класса. » (34, 191).
Точно такое же определение содержится в ленинской статье «О необходимости основать союз сельских рабочих в России», опубликованной в июле 1917 г. Ничего иного Ленин в государстве не видит и не желает видеть.
Как же он далёк от более широкого взгляда своих учителей на государство, видевших в нем иные различные стороны и грани. Ленин использовал только одно положение марксизма о государстве: что это есть организация господствующего класса. Именно это помешало Ленину увидеть многообразные аспекты государственности, его в целом общечеловеческий социальный характер и значимость. И все эскапады о государстве буржуазном, пролетарском и т.д. основаны именно на чрезвычайно узком, чтобы не сказать примитивном, и схематичном взгляде на широкое и многогранное понятие.
Что же представляет собой государство как организация господствующего класса? На этот вопрос Ленин отвечает так: государство «всегда было известным аппаратом, который выделялся из общества и состоял из группы людей, занимавшихся только тем или почти только тем, или главным образом тем, чтобы управлять» (39,72). Отсюда и деление на управляемых и управителей, являющихся представителями государства.
По концепции марксизма-ленинизма, в условиях классового общества и наличия государства всегда существовала группа лиц, которые управляли, командовали, господствовали и имели в своих руках для удержания власти аппарат физического насилия, аппарат принуждения.
Отсюда и ленинские определения: «Государство – это есть машина для поддержания господства одного класса над другим» (39, 73); «государство есть машина для угнетения одного класса другим, машина, чтобы держать в повиновении одному классу прочие подчиненные классы» (39, 75); «государство по-прежнему оставалось машиной, которая помогает капиталистам держать в подчинении беднейшее крестьянство и рабочий класс» (39, 79) и т.п.
«По Марксу, – писал Ленин, – государство есть орган классового господства, орган угнетения одного класса другим, есть создание «порядка», который узаконяет и упрочивает это угнетение, умеряя столкновение классов» (33, 7).
Но если это действительно так, если классовые противоречия непримиримы, то государству, будь то буржуазному или пролетарскому, отводится роль органа насилия, террора по отношению к противоположным классам и социальным слоям.
Если, говорит Ленин, государство есть особая организация силы, есть организация насилия для подавления какого-либо класса, то какой же класс должен подавлять пролетариат? И отвечает: «Конечно, только эксплуататорский класс, т.е. буржуазию. Трудящимся нужно государство лишь для подавления сопротивления эксплуататоров, а руководить этим подавлением, провести его в жизнь в состоянии только пролетариат. » (33, 24).
Согласно Ленину и марксизму вообще государство есть надстройка, обусловленная экономическим базисом. Именно базисные отношения определяют собой государство и это положение наводит на мысль понимания государства как второстепенного социального явления. Однако Ленин, как и Маркс, подчеркивая всемерно активную роль надстройки, исходит из того, что государство может перевернуть всё.
Это страшный рычаг, который и перевернул в бывшем СССР за 75 лет экономику, культуру, мораль, человеческие отношения, нарушил экологию так, что нужны многие десятилетия, если не века, чтобы восстановить всё порушенное.
Сердцевину ленинского понимания государства составляет и утверждение о возникновении государства как продукта распада общества на враждебные классы, противоречия между которыми и борьба которых непримиримы. Это ленинское понимание государства четко выражено в «Государстве и революции» и в лекции «О государстве».
В теории большевизма преобладает утверждение, что все государственные формы, все институты публичной власти являются воплощением диктатуры того класса, который руководит обществом. Пожалуй, наиболее ясно о происхождении государства Ленин высказывается в лекции «О государстве»: «История показывает, что государство, как особый аппарат принуждения людей, возникло только там и тогда, где и когда появлялось разделение общества на классы – значит, разделение на такие группы людей, из которых одни постоянно могут присваивать труд других, где один эксплуатирует другого» (39,69).
Лишь тогда, когда появилась первая форма деления общества на классы, тогда, когда появилось рабство, полагает Ленин, когда упрочилось существование класса рабовладельцев, явилось рабовладельческое государство.
Ленин не расшифровывает, кто эти противники. Но по смыслу это – все собственники, т.е. абсолютное большинство населения, которое и должен подавлять пролетариат. Таков конечный вывод этого большевистского Евангелия насилия и террора.
Абсолютизация одной из этих сторон вела к признанию, что суть государства либо в насилии, либо в определенном способе государственной власти, которая и обеспечивает общие блага.
В связи с социально-историческим контекстом теоретических представлений о государстве складывается либо теория насилия, либо наука о благой жизни. К чести представителей буржуазной политико-правовой мысли, они рассматривали обе ипостаси государства, а не абсолютизировали ни одну из названных сторон, во всяком случае большинство теоретиков государства признавали как принудительный характер государственной власти, так и стремление и способность государства осуществлять общие блага, действовать во всеобщих интересах.
Безусловно, Маркс и Энгельс абсолютизировали в целом насильственную сторону государства, исходя из идеи непримиримости классовой борьбы. Это чётко выражено, начиная с их первых совместных трудов: «Немецкой идеологии» и «Манифеста Коммунистической партии».
Но уже в «Капитале» Маркс выдвигает идею о том, что каждое государство, с одной стороны, осуществляет правительственную, насильственную власть, а с другой – осуществляет общие дела, вытекающие из природы всякого общества.
Маркс далее не разрабатывал этого положения, но в «Гражданской войне во Франции» он проявляет понимание, что человечество объединяет не только угроза гибели, но и способность к выживанию, преодолению тех препятствий, которые встают на пути общества. И в названной работе он выдвигает мысль о правомерных функциях государственной власти.
Не исключено, что новейшие исследования в области археологии, антропологии и этнографии побудили Маркса и Энгельса отойти от чисто классовой теории происхождения и сущности государства.
Вот что писал в 1871 г. Маркс в «Гражданской войне во Франции»: «. Задача состояла в том, чтобы отсечь чисто угнетательские органы старой правительственной власти, её же правомерные функции отнять у такой власти, которая претендует на то, чтобы стоять над обществом, и передать общественным слугам общества» (МЭС, 17, 344).
Это был новый подход, мимо которого не должны были пройти последовательные сторонники и ученики Маркса. Но Ленин проходит мимо приведенного положения. Правда, он цитирует его в «Государстве и революции» (33, 51). Но никаких суждений, размышлений о новом марксовом подходе к анализу многогранной деятельности государства у Ленина нет. Он остался на старой марксо-энгельсовской позиции, сформулированной основоположниками марксизма еще в 40-х годах XIX в.
«Правомерные функции» означают не что иное, как функции, осуществляемые в интересах всего общества. Это был новый подход, мимо которого не должны были пройти последовательные сторонники и ученики Маркса. Но Ленин проходит мимо приведенного положения. Правда, он цитирует его в «Государстве и революции» (33, 51). Но никаких суждений, размышлений о новом марксовом подходе к анализу многогранной деятельности государства у Ленина нет. Он остался на старой марксо-энгельсовской позиции, сформулированной основоположниками марксизма еще в 40-х годах XIX в.
Государство, по Энгельсу, это сила, стоящая над обществом. Ленин ссылается в «Государстве и революции» на то, что «Энгельс развертывает понятие той «силы», которая называется государством, силы, происшедшей из общества, но ставящей себя над ним и все более и более отчуждающей себя от него. В чем состоит, главным образом, эта сила? В особых отрядах вооруженных людей, имеющих в своем распоряжении тюрьмы и прочее.
. Постоянное войско и полиция суть главные орудия силы государственной власти, но – разве может это быть иначе» (33, 9).
Это положение повторяется несколько раз в «Государстве и революции», а затем и в других ленинских работах. Так, в статье «К лозунгам», написанной в середине июля 1917г., Ленин говорит: «Государство есть прежде всего отряды вооруженных людей с материальными привесками вроде тюрем – писал Фридрих Энгельс» (34, 14).
Это одномерное, одностороннее понимание государства как только силы. Другие грани государства остаются вне поля зрения Ленина.
Но у Энгельса в «Анти-Дюринге» намечается более широкое понимание государства, связанное с разделением труда и развитием родовой общины.
Если государство есть лишь орудие насилия в руках господствующего класса, а именно так понимал Ленин государство, то оно представляет собой абсолютное зло, которое подлежит уничтожению. Отсутствие действительно теоретического подхода привело Ленина к отказу от идеи скрепления элементов общества в единое целое с помощью государства.
В лекции «О государстве» Ленин утверждает, что буржуазия, называя свое государство свободным, лжёт, ибо до тех пор, пока есть частная собственность, буржуазное государство, будь оно демократической республикой или монархией, всегда является машиной для подавления рабочих. И Ленин в качестве примера ссылается на Швейцарию и Соединенные Штаты Америки. При этом он не затрудняет себя соответствующими аргументами.
Его вывод: «. Сила капитала – всё, биржа – всё, а парламент, выборы – это марионетки, куклы. » (39,83). Так Ленин отказался признать прогрессивный характер парламентских институтов. Большая неправда и в утверждении, что нигде так цинично и беспощадно не господствует капитал, как в Швейцарии и в Соединенных Штатах Америки. Ленин, проживший полтора десятка лет в Швейцарии, дававшей пристанище различного рода революционерам, в том числе и большевикам, так и не понял существа современного ему демократического буржуазного государства.
В то же время Ленин, для того чтобы противопоставить буржуазному или иному «эксплуататорскому» государству переходное государство рабочих, использует понятие «государство в собственном смысле слова» и «не государство в собственном смысле слова».
К первым он относит государства, действующие как аппарат насилия меньшинства над большинством, а ко вторым – государство, переходное от капитализма к коммунизму, государство, подавляющее сопротивление меньшинства большинством бывших угнетенных.
В работе «Задачи пролетариата в нашей революции (проект платформы пролетарской партии)» – апрель 1917 г. – Ленин пишет, что жизнь и революция создали на деле, хотя и в зачаточной форме, новое «государство», которое не является «государством в собственном смысле слова».
А что же такое государство в собственном смысле слова? Это, по Ленину, «командование над массами со стороны отрядов вооруженных людей, отделенных от народа.
Но наше рождающееся, новое государство не есть уже государство в собственном смысле слова, ибо в ряде мест России эти отряды вооруженных людей есть сама масса, весь народ, а не кто-либо над ним поставленный, от него отделенный, привилегированный, практически несменяемый» (31, 180).
Это различение «государства в собственном смысле слова» и «государства не в собственном смысле слова» вовсе не есть плод теоретических рассуждений. Ничего кроме банальности вроде «стол в собственном смысле слова» и «стол не в собственном смысле слова» оно не содержит.
Пожалуй, на этом заканчиваются «теоретические» суждения Ленина о государстве в труде «Государство и революция», где они встречаются несколько раз.
Ленин считает, что большевики ставят своей конечной целью уничтожение государства как всякого организованного и систематического насилия над людьми. В процессе перерастания социализма в коммунизм, по мнению автора «Государства и революции», будет исчезать надобность в насилии вообще, в подчинении одних людей другими, одной части населения другой. И постепенно люди привыкнут к соблюдению элементарных правил поведения без всякого насилия и подчинения.
«Чтобы подчеркнуть, – пишет он, – этот элемент привычки, Энгельс и говорит о новом поколении, «выросшем в новых, свободных общественных условиях, которое окажется в состоянии совершенно выкинуть вон весь этот хлам государственности», – всякой государственности, в том числе и демократически-республиканской государственности» (33, 83).
Именно коммунизм, по мнению Ленина, создаёт всякую ненадобность государства, ибо некого подавлять в смысле класса, в смысле постоянной борьбы с определенной частью населения. А до тех пор пролетариату и эксплуатируемым классам необходимо политическое государство в целях полного уничтожения всякой эксплуатации, «т.е. в интересах громаднейшего большинства народа, против ничтожного меньшинства современных рабовладельцев, т.е. помещиков и капиталистов» (33, 25).
Ленин в 1917 г., когда Россия превратилась в результате Февральской революции в самую свободную демократическую (по словам того же Ленина) страну мира, так и не понял страшного вреда проповеди разжигания классовой борьбы, вместо того чтобы заняться самоотверженным строительством государственной жизни. Так и не понял он, что только взаимные уступки, компромисс и согласие могут быть надежным фундаментом общественной жизни.
Но если, по Ленину, государство в тех условиях было орудием для подавления и эксплуатации пролетариата, то отсюда вытекает и задача пролетарской революции – уничтожить отчуждённое от общества государство, весь его аппарат. По Ленину, задача пролетарской революции чисто отрицательная – уничтожить насильственное буржуазное государство, буржуазное общество.
И, как прямо пишет Ленин, «полное уничтожение буржуазии», уничтожение огромного класса. В представлении Ленина, единственной творческой страстью является страсть к разрушению. На смену уничтоженной государственности должна, по Ленину, прийти диктатура пролетариата.
Ссылка:
Розин Э. О. Ленинская мифология государства. – М.: Юристъ, 1996.
Государство это машина для угнетения одного класса другим
Мы Марксисты! запись закреплена
«Первый вывод. Диктатура пролетариата не может быть «полной» демократией, демократией для всех, и для богатых и для бедных, – диктатура пролетариата «должна быть государством по-новому демократическим (для пролетариев и неимущих вообще) и по-новому диктаторским (против буржуазии)»;
«Второй вывод. Диктатура пролетариата не может возникнуть как результат мирного развития буржуазного общества и буржуазной демократии, – она может возникнуть в результате слома буржуазной государственной машины, буржуазной армии, буржуазного чиновничьего аппарата, буржуазной полиции» (И.В. Сталин. Об основах ленинизма. Соч., т. 6, с. 114-116).
«…Закон о насильственной революции пролетариата, закон о сломе буржуазной государственной машине, как о предварительном условии такой революции, является неизбежным законом революционного движения империалистических стран мира» (И.В. Сталин. Об основах ленинизма. Соч., т. 6, с. 117).
«Диктатура пролетариата есть классовый союз пролетариата и трудящихся масс крестьянства для свержения капитала, для окончательной победы социализма, при условии, что руководящей силой этого союза является пролетариат» (И.В. Сталин. Октябрьская революция и тактика русских коммунистов. Соч., т. 6, с. 363).
Новое в блогах
Государством называют политическую систему власти над обществом на конкретной территории. Но какова сущность этого аппарата? Из чего он возник? И с чего ему обзаводиться собственными «интересами»? Для ответа на эти вопросы нам придётся углубиться в историю.
РОЖДЕНИЕ ЛЕВИАФАНА.
Как известно, первые человекообразные существа появились на Земле порядка 2.7 млн. лет назад. Люди современного типа (они же кроманьонцы или homo sapiens sapiens) существуют по разным датировкам от 50 до 100 тысяч лет. В то же время, первые государства в долинах Нила, Тигра и Евфрата возникли лишь 5-6 тысяч лет назад. Аппарат политической власти в землях восточных славян сформировался менее 1200 лет назад, а у многих народов Азии и Африки – и того позже. Наконец, «Новый свет» обзавёлся государственностью лишь несколько веков назад – да и то, путём колонизации. Выходит, что «государственная» история человечества – лишь мизерная часть общей его истории.
Обложка книги «Левиафан» Томаса Гоббса.
Появление земледелия и скотоводства решительным образом повлияло на количество потребляемых обществом благ. Это запускает целую череду социальных процессов, одним из которых, вне всякого сомнения, стало появление частной собственности. Поначалу родовая община (по сути, целое племя) коллективными усилиями обрабатывала землю и выпасала общий скот. Но развитие земледелия и скотоводства постепенно сделало возможным раздел общего земельного фонда на отдельные участки, на которых трудились постепенно оформляющиеся семьи. Таким образом, переход к соседской общине и появление парной семьи идут параллельно друг другу. Происходит и выдвижение на первый план в экономике, а затем и в культуре мужчины, более эффективно трудящегося на поле, и «уход в тень» женщины. Впрочем, это уже тема для отдельного разговора.
По прошествии времени – сотен и сотен лет – скот и земли закрепляются за семьями. Происходит появление частной собственности. Появление же частной собственности запускает процессы социальной дифференциации – или, проще говоря, появления неравенства. В ряде случаев все эти социально-экономические процессы могли проходить при дополнительном внешнем влиянии (к примеру, так путь «из варяг в греки» оказал воздействие на восточнославянские племена).
К этому времени обычно в племенах уже существовали наследственные вожди. Вообще, тысячелетиями глав племён избирали, но постепенно эта почётная должность закрепляется за представителями отдельных семей. В условиях появления частной собственности институт вождества лишь укрепляется. Земля и скот, ставшие главными материальными ценностями, могут ведь быть отобранными у других племён. Предводитель, возглавляющий набеги на соседей, а также его приближённые, получают значительную часть добычи, что ещё более провоцирует имущественное неравенство.
С этого момента, когда в обществе появились частная собственность, семья и имущественное неравенство, остаётся лишь сделать ещё один решающий шаг – и мы окажемся в государстве. Оно рождается как аппарат в руках высших слоёв для закрепления своего господствующего положения. Они и становятся правящим классом.
Что характерно, образование чудовища-государства стало не последствием деградации, но напротив – итогом развития общества.
« МАШИНА ДЛЯ УГНЕТЕНИЯ ОДНОГО КЛАССА ДРУГИМ ».
Так уж вышло, что по прошествии веков одни способы экономического производства сменялись другими, прошлые господствующие слои вынуждены были (нередко в ходе конфликтов) уступить место набирающим силу и влияние новым правящим классам. Классический пример в этом отношении – замена средневековой отжившей свою эпоху аристократии новой, более прогрессивной капиталистической элитой. Соответственно, сам аппарат государства претерпевал изменения, но неизменным оставалось одно – им управлял господствующий класс.
Как же наивны были в XIX веке английские рабочие-чартисты, которые считали, что всеобщее и равное избирательное право приведёт к власти тех людей, которые будут работать на благо народа. Увы – буржуазное государство оказалось в силах переварить и приспособить под нужды крупных собственников все демократические порывы. В условиях, когда выигрыш зависит от количества денег, вложенных в избирательную кампанию, а порою и от элементарного подкупа, становится очевидным, что полное и безраздельное преимущество получают те, кто стоит на вершине финансовых пирамид. Забавно, как в эту правящую элиту внедряются и постепенно ассимилируются ей «заступники» народа. Некоторое время назад мне приходилось писать материал о том, во что в конце концов превратилась европейская социал-демократия. Это очень показательный пример.
Что же касается России – то на этот счёт можете почитать статью Дмитрия Винокурова «Наша ли это страна?» Неудивительно, что сущность государства всячески маскируется чиновниками, олигархами, а также их преспешниками в СМИ и религиозных учреждениях. В противном случае верхушка общества не могла бы решать свои шкурные интересы за счёт крови и пота миллионов.
ПЕРСПЕКТИВЫ ГОСУДАРСТВА И ПЕРЕВЁРНУТАЯ ПИРАМИДА.
Глупо было бы не признать тот факт, что государство как структура постепенно меняется. Особенно это стало заметно в эпоху глобализации. Помнится, в труде «Политология революции» Б.Ю. Кагарлицкий довольно интересно рассматривает процессы «стирания границ», оформления уже не местной, но глобальной элиты. Борис Юльевич вполне резонно констатирует тот факт, что « предсказание Маркса и Энгельса о капитализме, преодолевающем все государственные и национальные границы, сделанное в «Коммунистическом манифесте», сбылось в полной мере лишь 150 лет спустя ».
Всё это вполне логично, ведь государство является не финальным аккордом в истории человечества, но лишь определённым её этапом.
Само словосочетание «отмирание государства» для большинства граждан покажется диким. Но мир, в котором стираются национальные границы, в котором главной силой становятся транснациональные корпорации, сам создаёт предпосылки для этого самого отмирания. Создание сетецентрических систем управления обществом и экономикой, развитие прямой электронной демократии – всё это также день за днём делает перспективу безгосударственного строя более возможной.
Впрочем, горячиться тоже не стоит – государство, выкристализовывавшееся веками и тысячелетиями ни в коем случае не сможет отмереть одномоментно. Тем более что оно, смею напомнить, находится в руках крупного капитала и обслуживает его интересы. Это прекрасно понимали многие сторонники материалистической теории происхождения государства. Но как тогда представить сам механизм отмирания государства?
В этом смысле интересную мысль предложил Ленин. Нынешний мир таков, что невозможно взять, да и отменить государство, оставив прореху на карте. Да и чисто технически за день, год или даже десятилетие такие глобальные вещи не делаются. Стало быть, необходим некий переходный период, который сам лидер большевиков окрестил страшным по звучанию, но прелестным по содержанию термином «диктатура пролетариата». Наёмные работники, свергая капиталистов, сами на время становятся правящим классом. Не нужно быть лицемерными – наёмные работники, захватившие власть, будут действовать сугубо в своих интересах, как некогда капиталисты, свергнувшие аристократию, действовали в своих. Это будет государственное устройство, при котором более чем 90% населения станут полноправными хозяевами, подавив горстку недавних своих угнетателей.
По такой или несколько иной траектории пройдёт путь отмирания государства – доподлинно неизвестно. Одно очевидно – при нынешнем техническом прогрессе само функционирование и развитие общества вне государства становится всё более и более реальным. Как говорил один персонаж из небезызвестной книги: « Все пройдет и это тоже пройдет ».