НЕ едет НЕ красная НЕ машина! Как понять дошкольника
Скачать книгу в формате:
Аннотация
Почему ваш малыш так себя ведет и как на это реагировать? Ребенок слишком застенчивый или, наоборот, чересчур агрессивный, устраивает истерики или его мучают страхи, вдруг начал врать или воровать, и вам не удается справиться с этой проблемой? А всегда ли «сложное» поведение детей – это действительно проблема? Зачастую это признаки глубоких изменений, через которые проходит малыш на каждом этапе взросления.
Книга известного семейного психолога и мамы одиннадцати детей Екатерины Бурмистровой поможет родителям понять специфику каждого возраста дошкольника и стать более чуткими к изменениям, которые с ним происходят.
Отзывы
Популярные книги
Кто не рискует, тот не пьет шампанское, верно? Я, вот шампанское не люблю, да и к риску не склонна.
Прекрасная помощница для чудовища
События книги разворачиваются вокруг мальчика, которого отдали в приют. Он быстро понимает, что с.
Мятная сказка
Стивен Кинг Оно Эту книгу я с благодарностью посвящаю моим детям. Мои мать и жена научили меня бы.
Дорогие друзья по чтению. Книга «НЕ едет НЕ красная НЕ машина! Как понять дошкольника» Бурмистрова Екатерина Алексеевна произведет достойное впечатление на любителя данного жанра. Грамотно и реалистично изображенная окружающая среда, своей живописностью и многообразностью, погружает, увлекает и будоражит воображение. В заключении раскрываются все загадки, тайны и намеки, которые были умело расставлены на протяжении всей сюжетной линии. Долго приходится ломать голову над главной загадкой, но при помощи подсказок, получается самостоятельно ее разгадать. Это настоящее явление в литературе, которое не любишь, а восхищаешься всем естеством, оно не нравится, а приводит в неописуемый восторг. Обращает на себя внимание то, насколько текст легко рифмуется с современностью и не имеет оттенков прошлого или будущего, ведь он актуален во все времена. Мягкая ирония наряду с комическими ситуациями настолько гармонично вплетены в сюжет, что становятся неразрывной его частью. Встречающиеся истории, аргументы и факты достаточно убедительны, а рассуждения вынуждают задуматься и увлекают. Динамика событий разворачивается постепенно, как и действия персонажей события соединены временной и причинной связями. В ходе истории наблюдается заметное внутреннее изменение главного героя, от импульсивности и эмоциональности в сторону взвешенности и рассудительности. Благодаря живому и динамичному языку повествования все зрительные образы у читателя наполняются всей гаммой красок и звуков. «НЕ едет НЕ красная НЕ машина! Как понять дошкольника» Бурмистрова Екатерина Алексеевна читать бесплатно онлайн приятно и увлекательно, все настолько гармонично, что хочется вернуться к нему еще раз.
Новинки
Тебе всегда приходится делать выбор: в судьбе, в отношениях, в поступках. Но ты не замечаешь то, как.
Е бурмистровой не едет не красная не машина как понять дошкольника
Екатерина Алексеевна Бурмистрова
НЕ едет НЕ красная НЕ машина! Как понять дошкольника
© Бурмистрова Е.А., 2021
Это полезная практическая книга, которая поможет читателям лучше понять не только поведение ребенка, но и свои родительские реакции. Каждая рекомендация проверена не только моим личным родительским опытом, но и многолетней практикой консультирования, занятий в онлайн-школе[1], ведения групп и вебинаров.
Темы, собранные в этой книге, высоко востребованы в родительской среде, о них постоянно пишут в социальных сетях и на различных интернет-порталах. Я уверена: очень важно, чтобы такие материалы были собраны в одном месте и имели упорядоченный вид. К тому же в книге эти темы раскрыты более глубоко, подробно и обоснованно.
По первому образованию я детский психолог, и мне очень хочется помочь родителям понять специфику и разнообразие каждого возраста малыша. Ведь многие проблемы, связанные с определенным периодом развития ребенка, только кажутся проблемами – на самом деле это признаки очень глубоких и весомых изменений, через которые, взрослея, проходит малыш.
Важно быть чуткими к тому, как меняется ваш ребенок каждый день и даже каждый час. И часто мы, родители, не успеваем за детьми. Поэтому даже если те феномены развития ребенка, о которых рассказано в книге, только впереди, родители, ознакомившись с возрастными особенностями, могут сориентироваться, настроиться и быть максимально мягкими, но и предельно четкими в реакциях на поведенческие сложности ребенка. Получив альтернативное – по сравнению с привычным для вас – объяснение этим феноменам, вы сможете по-другому на них реагировать.
Не все, что описано в книге, обязательно встретится в вашей семейной истории. Но знакомство с тем, «как еще бывает», может помочь вам отнестись терпимо к непонятному поведению других детей. А что-то откликнется и напомнит мамам и папам их собственное детство, и эти воспоминания будут переработаны и прожиты заново, что тоже очень ценно.
Я надеюсь, что теоретические объяснения и практические рекомендации, которые вошли в книгу, станут своеобразным навигатором на непростом родительском пути. Возможно, эта книга поможет родителям избежать многих ошибок и излишних страданий, а навязчивые мысли, будто вы – плохая мама или недостаточно хороший папа, рассеются. Ведь вера в себя важна не только для самих родителей, но и для детей.
Любить ребенка – это не просто красивые слова, это – рутинная каждодневная практика, которая воспитывает и самого родителя.
Каждый год дошкольного детства – целая эпоха развития
Дети, особенно дошкольники, совсем не такие, как взрослые: у них совершенно другая логика, иное ощущение времени и иной механизм регуляции эмоций. А какой он – дошкольник? «Маленький инопланетянин»?
Дети часто озадачивают родителей. Малыш растет, а мама с папой не всегда успевают соотнести его поведение с новым периодом взросления: они не понимают, что поменялось, и не могут придумать, что с этим делать. Например, они привели ребенка на детскую площадку, или в гости, где есть его ровесники, или на специальные занятия по возрасту, а он не хочет ни с кем общаться или начинает драться. Родители обычно огорчаются, а иногда и сердятся на своего ребенка.
К тому же распространено заблуждение, что маленькие дети – «ангелы», и взрослые расстраиваются, когда это ангелоподобное прелестное существо ведет себя совсем не так, как ожидают от него родные. Где-то с полугода и более отчетливо – с года у ребенка могут проявляться сильные, резкие и неконтролируемые отрицательные эмоции, и он из ангела превращается в «злобного карлика».
Чтобы ребенок научился неконфликтно общаться с ровесниками, мало просто увеличивать количество контактов: ему надо тренироваться выражать свой опыт словами. Бывает, что кто-то из близких «помогает» малышу, формулируя за него, что ребенок, по-видимому, чувствует. Но дети-ровесники не будут покрывать это неумение. Именно общение с такими же, как он сам, дает малышу мощный толчок к тому, чтобы научиться вербализировать свои мысли.
Количество глаголов с частицей «не», которое употребляет ребенок, просто поражает. Предельный случай, который мне довелось наблюдать: «не едет не красная не машина» от трехлетнего мальчика в ответ на нейтральную во всех отношениях фразу мамы «едет красная машина».
Ребенок часто не согласен почти со всяким предложением. Более того, любое, даже самое привычное каждодневное дело может встретить отпор неожиданной силы: «неть!» супу, колготкам, чистке зубов. Нередко это «неть!» связано не только с нежеланием подчиняться требованиям, но и с огромным стремлением к самостоятельности. Малышу этого возраста крайне важно пытаться делать самому то, что он, в принципе, уже может сделать. Это тотальное сопротивление порой выглядит впечатляюще: ребенок не просто плачет, он орет. И продолжаться такое может не 1–2 минуты, а 10–15 минут и больше.
Еще недавно научившийся говорить фразами ребенок вдруг сопротивляется любой, даже необременительной для него просьбе. Причина этого чаще всего в очень сильной потребности выразить свое мнение. Несогласие, отказ у ребенка – один из простых, довольно примитивных способов выработки собственной позиции. И если считать, что и в более старшем возрасте независимость – важное качество, не стоит очень резко подавлять эти, такие глупые и иррациональные, отказы двухлетки.
Посмотрите на «нехочуху» с другой точки зрения: такая способность к сопротивлению может очень пригодиться ребенку в более старшем возрасте. Он вырастет, и ему придется говорить «нет» множеству вещей: дурным предложениям, наркотикам, собственным неправильным мыслям. А «отрабатывает» эту способность малыш в семье, на самых близких людях и в очень примитивной форме. Но это не просто истерика и не откат назад, это принципиально новое умение для ребенка, хотя часто оно выглядит вопиюще, в прямом и переносном смысле. А для родителей необходимость справляться с «нехочухой» может стать не только стрессором, но и шагом в личном и родительском развитии.
Если у папы с мамой есть время, возможность, желание и терпение, можно предоставить ребенку выбор. Но если обстоятельства складываются иначе и ребенок негодует, кричит и плачет в ответ на однозначное предложение или настоятельную просьбу взрослого, не надо думать, что, не уступая малышу, мы его травмируем. Нанести вред психике 2–3-летнего ребенка простыми запретами фактически невозможно. Для того, чтобы можно было говорить о психотравмирующей ситуации, запретов должно быть или очень много, или запреты, просьбы и указания должны быть чрезвычайно непоследовательными.
«Для адекватных родителей двух недель достаточно, чтобы сделать далекоидущие выводы и начать избегать ситуаций, в которых они применяют наказания»: отрывок из книги Екатерины Бурмистровой «Как понять дошкольника»
Как психотерапевт я работаю с детскими воспоминаниями взрослых людей, нынешних родителей. На занятиях в группах я всегда спрашиваю: кого в детстве наказывали? Обычно руки поднимают от трети до половины людей, весь зал не поднимает руки никогда, ни при каком размере группы. То есть это поколение, в основном уже «не поротое», выросшее на основе более либеральных взглядов на наказания.
И хотя систематической порки в этих семьях не было — никого не пороли по субботам розгами, и никто из родителей, бабушек и дедушек не считал телесное наказание правильным, — тем не менее периодически «прилетало» почти всем. Поднимают руки в группах психотерапии не те, кого пороли регулярно (таких обычно 2–3 человека на группу), а те, кому доставалось, когда родители испытывали раздражение, когда мама была «в минусе», когда папа был выпивши, когда взрослые переживали сложные периоды своей жизни.
Получается, что примерно у половины нынешних родителей в «сундуке с наследством» есть нерегулярные импульсивные наказания. Скорее всего, эти наказания их родителями не поддерживались: может быть, они даже переживали, что наказывают детей. Поколение же прародителей к наказаниям относилось лояльнее. Как рассказывала одна дама, бабушка ее била и приговаривала: «Я била обоих своих сыновей, и оба сейчас — доктора наук».
Поскольку в традиционном сознании отношения в семье выстраивались в иерархическом порядке, то вопросы власти, наказания, воспитания решались совершенно однозначно. Нашим недалеким предкам даже представить было невозможно, что родители будут ходить на цыпочках вокруг маленького «свинтуса», а потом мучиться рефлексией и не спать ночами.
Это изменение, которому уже больше 70 лет, основывается, с моей точки зрения, на очень высокой ценности личности ребенка. Раньше детство видели по-другому, но после Второй мировой войны подход к ребенку в целом изменился. Сейчас выросло уже второе или третье поколение родителей, для которых личность ребенка — это самое ценное, что есть. Ребенок помещается в центр семейной системы, все внимание родителей обращено на детей. А если это единственный ребенок, он может стать «императором». Не будешь же наказывать императора!
Задача у нынешних родителей — пройти по «острию бритвы»: с одной стороны, нужно помочь ребенку раскрыться, с другой стороны, есть вероятность вырастить человека, который не чувствует границ дозволенного. Если границы не выставляются в период дошкольного детства, то вырастет личность, которую никто ни в чем не ограничивал.
Казалось бы, здорово: ребенок растет свободным и творческим. Но очень часто вырастает «пограничник» — человек, который все время провоцирует, исследует границы дозволенного.
Как ни странно, пограничную типологию могут породить два типа воспитания: очень жесткое, когда у ребенка совсем не было пространства свободы, и слишком мягкое, когда вообще не было границ и ребенок так и не разобрался, что можно, а что нельзя.
В семьях, где родители не могут поставить необходимые границы поведению ребенка, ситуации бывают разные: ребенок гораздо более упорный, чем мама; или мама с папой слишком увлеклись теорией о том, что никакую волю ребенка вообще никак нельзя подавлять; или это конфликт темпераментов; или у родителей включается собственный травматический опыт насилия.
Очень часто в голове у родителей самый настоящий «спам»: картина жертвенного материнства, где происходит полная подстройка под ребенка, под реализацию его желаний, которая начинается с младенчества и потом не заканчивается. Но ребенок обычно уже в возрасте до 3 лет понимает, что у мамы и папы тоже есть свои желания (хотя очень часто люди, став родителями, лишают себя права на свои желания). И есть люди, которые, в принципе, не способны останавливать несносное поведение маленьких детей, и тогда в подростковом возрасте все проблемы процветут пышным цветом.
Если родители не хотят наказывать ребенка, тогда нужно уметь устанавливать границы и иметь наготове множество вариантов реакции, когда ребенок эти границы нарушает. Границы помогают менять его поведение, но не разрушают его личность.
Я очень рекомендую познакомиться с так называемой «жетонной системой поощрения», которая может работать вплоть до подросткового возраста. Потом и эта система работать перестает, и тогда с ребенком нужно договариваться, как со взрослым. Принцип жетонной системы поощрения в том, что ребенку подробно описывается желаемое поведение и назначаются некоторые бонусы. Ребенку очень важно понимать не то, за что его будут ругать, а что от него именно хотят родители. И это не торговля и не шантаж, это обозначение желаемого поведения, которое будет премировано.
Можно заметить: одному ребенку ори не ори, хоть линейки ломай над головой, выражаясь фигурально, ему все как с гуся вода, он совершенно не реагирует. А есть дети, которые замирают даже от чуть изменившегося тембра голоса. С таким ребенком стоит проговорить: «Знаешь, когда я ору, я тебя все равно очень люблю и очень за тебя переживаю». То есть объяснить, что этот крик — не сигнал опасности, а некое «кривое» проявление любви.
Лучше всего работает не наказание, а лишение поощрений, когда родитель говорит ребенку: «Ты сегодня уроки не сделал и не выполнил домашние обязанности, поэтому ты остаешься без планшета, без мультиков, без футбола». Лишение поощрения — это не эмоциональное наказание в порыве гнева.
Нынешние родители за каждый свой импульсивный шлепок или резкое слово в адрес ребенка обычно потом долго раскаиваются, даже ходят на психотерапию, мучают батюшек в церкви на исповеди. Они уверены, что ребенок — очень хрупкий, легко травмируемый человечек и уже одного шлепка достаточно, чтобы потревожить и даже дестабилизировать его нежную психику.
Получается некий «многослойный пирог». На уровне «сундука с наследством» — воспроизведении образцов родительских семей — у людей существует склонность к импульсивным наказаниям, а на уровне убеждений «в пироге» находится слой понимания, что наказывать и даже голос повышать на ребенка нельзя.
На практике в таких случаях, как правило, образуется гремучая смесь: современные родители наказывать не хотят, не могут, но поведение детей-дошкольников, а потом и младших школьников иногда такое, что если других инструментариев и навыков повлиять на ребенка нет, то родители просто вынуждены срываться на наказания. А потом еще страшно переживают. Для ребенка это может выглядеть как сумбурная смена стиля воспитания: мама нашлепала, а потом прибегает в слезах просить прощения.
Для современных родителей послевкусие наказания тяжелее, чем сам процесс: начинается длиннейшая рефлексия по поводу того, «как же она так могла — ребенка побила, какая она плохая мать». Многие родители не знают, что эмоциональное отвержение травмирует ребенка гораздо серьезнее.
И, к сожалению, в копилке их опыта — и из семей, и из детских дошкольных заведений, и из летних лагерей — лежит практика наказания не только физического.
В психотерапевтических группах люди, которых в детстве не шлепали, часто поднимают руки в ответ на вопрос: «Наказывали ли вас по-другому, например эмоциональной дистанцией?» И эти люди часто оказываются травмированными гораздо серьезнее, потому что им было очень сложно принять молчаливую дистанцию и эмоциональное отвержение родителей. Это ведь тоже наказание, и часто гораздо более болезненное, чем импульсивный шлепок. Мне хочется предложить родителям подумать: а что вы умеете, кроме того, как шлепнуть, в ситуации, когда ребенок вас «достал»? Можете ли вы расширить «желтую зону» — ту зону, где вы еще не шлепаете, но уже вышли из спокойного состояния, уже испытываете раздражение, а ребенок все еще не слушается?
На самом деле это разговор не о наказаниях, а о способах управления и контроля, которые есть у родителей. Чаще всего темой наказаний озабочены родители мальчиков и родители возбудимых детей с какими-то минимальными нарушениями. Обычно первый пик наказаний приходится на возраст 3–4 года — в этот период с малоуправляемыми моторными мальчиками разговоры не помогают.
А второй пик наказаний — это подростковый возраст, как ни странно. Когда это уже здоровые «лбы», иногда они выше папы и мамы, совершенно сформировавшиеся, тоже чаще мальчики (но и девочки могут иногда «зарваться»). Они провоцируют и демонстрируют абсолютную неподконтрольность. И тут родители часто применяют наказания, опять же скорее от страха и растерянности, чем намеренно.
Надо помнить, что бывают дети с высокой чувствительностью, впечатлительные, с тонкой организацией. Они могут быть и жутко возбудимые, но их точно нельзя наказывать физически.
И все же ребенка лучше шлепнуть, чем оскорблять или игнорировать. Другое дело, что ни до того, ни до другого доводить не надо — работа должна проводиться в зоне профилактики, а когда уже все дошло до края и средств управления нет, машина едет без тормозов.
Что делать, если ребенок ведет себя неправильно и его невозможно остановить?
Я рекомендую методику динамического наблюдения. Это практика прогнозирования собственной реакции и реакции ребенка. Стоит понаблюдать за собой и в течение двух недель записывать, в каких ситуациях, в какое время суток, в какие дни недели возникает нежелательная реакция? Какие существуют нормативные, то есть повторяющиеся, конфликты? Что их провоцирует? В какие моменты вы делаете то, что делать не хотели бы? Я рекомендую отмечать в календаре периодичность собственных вспышек гнева.
Есть родители, которые очень сложно «переносят» определенный детский возраст, и это специфично: кто-то трехлеток обожает, а кто-то от тех же трехлеток сходит с ума; кто-то договаривается с подростками на раз-два-три, а у кого-то с подростками постоянно режим «белого каления».
Календарь хорош тем, что можно познакомиться с собой настоящим и в сложных ситуациях перестать реагировать в обычной манере. «Я не выношу детское нытье, или какой-то определенный властный тон, или беспорядок в ванной». Любую ерунду можно не выносить вплоть до состояния потери контроля. Но это всегда имеет предысторию, и если ее раскрутить, вы перестанете попадаться в одну и ту же ловушку.
Обсуждать вслух эти ситуации с членами семьи — еще одна страховка. Когда мама или папа обдумывают случившееся, мощно растет зона осознанности, и тогда появляется запас времени от происшествия до тяжелой реакции на него. Обычно для нормальных, адекватных родителей двух недель достаточно, чтобы сделать далекоидущие выводы и начать избегать ситуаций, в которых они применяют наказания.
Конечно, невозможно сохранять спокойствие семь дней в неделю, 24 часа в сутки, но можно быть в основном спокойным. Важно, чтобы в голове не было идеала, как, например, параметры женской фигуры 90-60-90, со стремлением к которым некоторые женщины довели себя до анорексии. Это должно быть мотивирующим, а не дезориентирующим фактором, потому что слишком высоко поднятая планка демотивирует. И еще: чтобы дети слышали, с ними надо говорить спокойным, твердым тоном, я называю это «твердый знак». Не голосом «Марьи Ивановны», кричащей воспитательницы из детского сада. В интонации не должно быть агрессии. Это должно быть спокойное, волевое утверждение, за которым стоит уверенность в том, что именно родители могут устанавливать правила и у них есть силы сделать это уважительно.
Ещё почитать по теме
«Иногда достаточно просто выслушать ребенка»: колонка о том, почему о насилии над детьми нельзя молчать. Даже в соцсетях
Как отличить пассивно-агрессивное поведение от манипуляции (глава из книги Екатерины Бурмистровой «Не едет Не красная Не машина!»)
Взрослые подозревают детей в манипулировании, где надо и где не надо, где можно и где нельзя — с этой темой мы сталкиваемся очень часто. И обычно они так объясняют состояние, которое связано с детским выражением эмоций, а вовсе не с манипулированием.
У детей лет с 5 есть такое расхожее представление, что взрослые немножко туповатые дурачки, что в общем-то они ничего не понимают, их можно малость обхитрить. Ребенок, который манипулирует, имеет четкий, сфокусированный, не по возрасту взрослый взгляд искоса — взгляд наблюдателя. Это когда ваше чадо закрывает лицо руками и вроде плачет, но при этом сквозь щелки подсматривает. Если руки убрать, то вы увидите лицо исследователя, а не страдальца. Он отслеживает реакцию.
Ребенок с пассивной агрессией реакцию не отслеживает. Он вообще не понимает, что делает, это иррациональный механизм. Пассивно-агрессивное поведение и манипуляция почти всегда различаются по выражению глаз. У ребенка, который проявляет пассивную агрессию, глаза скорее испуганные. Они могут быть злые, но в некотором расфокусе. Он как бы растерян, когда на вас смотрит.
Что можно делать? Так же как и пассивно-агрессивное поведение, манипуляция всегда имеет мишень. Только эта мишень выбрана сознательно. Ребенком простроена многоходовая комбинация действия. Он прекрасно знает, какой эффект его поведение, действия, слова или отсутствие слов и действий могут иметь. Он уже все просчитал (хотя словами этого не скажет — это быстрая эмоциональная прогонка информации) и теперь специально меняет свое поведение, пытаясь получить желаемый эффект. Чем младше ребенок, тем более неуклюже это получается: «мадридский двор» в средней группе детского сада. Иногда манипуляция довольно прозрачна (лет до 7), но всегда очень грамотна и часто срабатывает.
В манипуляции зачастую есть фаза додавливания. Когда ребенок плачет-плачет-плачет, или ноет-ноет-ноет, или молчит-молчит-молчит, потом — ага, посмотрел, отследил эффект и «добавил газу». Это профессионально, но недостаточно, и потому взрослый может рассчитать переход от одной фазы к другой. И если в случае пассивно-агрессивного поведения нужно идти навстречу ребенку и пытаться понять, что ему нужно, то, получив желаемое в результате манипуляции, он будет вновь и вновь ее повторять. Ведь он сделал многоходовку, просчитал цепочку воздействий и получил результат!
Детская манипуляция может быть утрированной, как в плохой оперетте, но если мы реагируем, эмоционально включаемся, даем желаемое, то нужно понимать: все, что работает, ребенок будет использовать.
Грамотный ответ в ситуации манипулирования: «Я вижу, что ты делаешь». Это прямой текст. Можно, конечно, и так: «Ой, бедная деточка. Никто ее не пожалеет. Ой, ну конечно, тебе так нужен второй чупа-чупс!» Это не прямое, а с добрым юмором указание на то, что многоходовка прочитана и система не сработает.
Когда ребенок бросается на пол в магазине, он рассчитывает на социальную реакцию, на то, что мама на глазах у окружающих не будет настаивать на своем, она сдастся. Нет, мама не сдастся. Я за твердость. Когда вы ловите манипуляцию — ребенок бьет ногами, орет, но вы видите, что он одним глазом смотрит, — я за твердость. Потому что, единожды пойдя навстречу, вы закрепляете такое поведение. Если вам сейчас проще пойти навстречу — идите. Но скажите: «Знаешь, я тебя просчитала. Ты сейчас нажал и добился своего. Я пошла тебе навстречу только потому, что устала. Но в следующий раз такое не повторится».
Прямо по шагам и по слогам: «Не дави на меня, не устраивай спектакль, попроси меня словами. Я все вижу. Я понимаю то, что ты делаешь, и так нельзя. Я понимаю, что ты хочешь то или иное, давай договоримся по-человечески, без театра». Метафора театра, метафора чего-то разыгранного понятна детям с 4–5 лет. Конечно же их надо водить в театры и показывать сложные характеры героев в сказках и волшебных историях.
Обычно у ребенка, который применяет агрессивно-пассивное поведение, бывает недостаток вербализации: ему сложно сформулировать, что он хочет. У него могут быть сильные аффекты, сильные эмоции и — выразить их в словах малыш не может. А у манипулятора все прекрасно с логикой, со словами. И его нужно учить посылать прямые сообщения, а не «кривые».
У всех детей есть способность манипулировать. С другой стороны, надо радоваться, видя манипуляцию ребенка, — это социально развитый интеллект и способности воздействовать на другого человека. Все это хорошо. Но оказывается, что можно очень сильно развить это качество. Бывают манипуляторы, которые привыкли играть на взрослых, как на клавишах: для мамы у них одни способы давления, для папы — другие, и так далее. Ребенок чувствует определенную власть. Бывает, что это умение манипулировать ему уже не помогает, а мешает.
И пассивная агрессия, и манипуляция — это косвенные послания. Только в первом случае это подсознательная реакция, а во втором — вполне осознанная. И поддерживать это не полезно. Если пассивно-агрессивное поведение, способное усиливаться до невроза, разрушительно и вредно, то привычка к манипуляциям, которую с успехом вырабатывает ребенок, может стать чертой его характера, частью личностного стиля и основной моделью поведения. Это очень помешает ему в жизни выстраивать искренние отношения.
И то и другое — нормальное проявление детского экспериментирования в сфере близких отношений. Оказывается, что человек, пока взрослеет, отрабатывает сложнейшие модели эмоционального взаимодействия с другими людьми. Все, чему мы научились в детстве, мы потом будет использовать в нашей будущей семье. Все, что мы опробовали на самых близких — на маме, папе, бабушках, — после пойдет в ход в широком мире, в коллективе, школе, во дворе, в лагере. И то, что ребенок это пробует, — это нормально. Наша ответственность — отследить и дать адекватный сигнал, адекватный ответ. Мы либо подкрепляем модель, попадаясь на удочку или не зная, как реагировать, либо мы ее не подкрепляем, считая неправильной.
Обычно родители действуют гораздо менее осознанно. Но, например, специальная литература для родителей помогает распутывать клубки мыслей, раскладывать все по полочкам — становится понятно, что есть что. Паника, дезориентация, ощущение «я не справляюсь», «я — плохая мать» очень часто возникают именно от путаницы в голове. Одновременно появляется огромное чувство вины, ведь «ребенку плохо, а я ему не помогаю»! И — злость оттого, что тебя используют.
Про манипулирование можно добавить: один из его марке́ров, тот, кем манипулируют, чувствует не жалость, а гнев. Может возникнуть даже более сложное чувство, что тебя обвели вокруг пальца, использовали. При пассивно-агрессивном поведении ребенка вы, скорее, ощутите растерянность, непонимание, испуг.
Так что смотрите на свою реакцию. Не расстраивайтесь. Дети растут, и они экспериментируют. Чем старше ребенок, тем интереснее эксперименты. А у родителей должна быть способность меняться, видеть эти новые формы проявления и искать ответы. И не надо огорчаться, если с первого раза не получилось. Ну, подкрепили вы манипуляцию, поняли задним числом, что вас обвели вокруг пальца, — у вас растет умный ребенок! Можно потом сказать ему: «Слушай, а я понял, что у тебя не нога болела все-таки», или: «Никакая кукла подружке не нужна, а ты хотела купить платье для своей. Что ж, молодец, но больше так не делай! Представь, что я с тобой буду так поступать». Вот это сработает точно.